Говард Ф.Лавкрафт

Заброшенный дом

вдоль исходных силовых линий, определенных

неистовой злобой взбунтовавшихся горожан?

В свете новейших научных гипотез, разработанных на основе теории

относительности и внутриатомного взаимодействия, такого рода вещи уже не

могут считаться невозможными ни в физическом, ни в биохимическом отношениях.

Вполне можно вообразить некий чужеродный сгусток вещества или энергии пускай

бесформенный, пускай какой угодно, существование которого поддерживается

неощутимым или даже нематериальным паразитированием на жизненной силе или

телесной ткани и жидкости других, более, что ли, живых организмов, в которые

он проникает и с материей которых он временами сливается. Сгусток этот может

иметь явно враждебные намерения, а может и просто руководствоваться слепыми

мотивами самосохранения. В любом случае такой монстр в наших глазах

неизбежно приобретает вид аномалии и незваного гостя, и истребление его

должно составлять священный долг каждого, кто не враг природе, здоровью и

здравому смыслу.

Что смущало нас более всего, так это наше полное неведение относительно

того, в каком виде предстанет нам противник. Ни один из людей, находившихся

в здравом уме, никогда не видел его, и лишь очень немногие более или менее

ясно его ощущали. Это могла быть энергия в чистом виде как бы некий эфирный

образ, пребывающий вне царства вещества, а могло быть и что-то материальное,

но лишь отчасти; какая-нибудь там неизвестная науке пластичная масса,

способная произвольно видоизменяться, образуя расплывчатые подобия твердого,

жидкого, газообразного или нераздельно-неслиянного состояний.

Человекоподобный налет плесени на полу, форма желтоватого испарения и извивы

древесных корней в некоторых древних поверьях все это говорило о каком-то

хоть и отдаленном, но родстве с человеческой фигурой; однако, насчет того,

насколько показательным и постоянным могло оказаться это сходство, ничего

хоть сколько-нибудь определенного сказать было нельзя.

На случай предполагаемой встречи с противником мы запаслись двумя

видами оружия: крупной специально модифицированной трубкой Крукса,

работающей от двух мощных аккумуляторных батарей и оснащенной особыми

экранами и отражателями это на случай, если бы враг вдруг оказался

неосязаемым, и его можно было бы отразить лишь посредством эфирных

излучений, обладающих огромной разрушительной силой; и парой армейских

огнеметов, вроде тех, что использовались в Мировой войне на случай, если бы

враг оказался частично материальным и мог бы быть подвергнут механическому

уничтожению, ибо, подобно суеверным эксетерским крестьянам, мы готовы были

испепелить сердце своего врага, если бы таковое у него оказалось. Все эти

орудия агрессии мы разместили в подвале таким образом, чтобы до них легко

было дотянуться с раскладушки и со стульев и чтобы они, в то же время, были

нацелены на то место перед очагом, где находилась плесень, принимавшая

различные причудливые формы. Кстати, как днем, когда мы располагали мебель и

механизмы, так и вечером, когда мы приступили непосредственно к дежурству,

пресловутое пятно было едва заметно, и на секунду я даже усомнился, видел ли

я его когда-нибудь вообще в более ярко выраженной форме; впрочем, уже в

следующую секунду я вспомнил о бытовавших преданиях.

Мы заступили на дежурство в подвале в десять вечера, в час, когда

переводят стрелки, и пока не замечали никаких перемен в интересующем нас

отношении. При тусклом мерцании атакуемых ливнем уличных фонарей и еле

заметном свечении омерзительной грибной поросли внутри можно было различить

источающие сырость каменные стены без малейшего следа известки; влажный,

смердящий, подернутый плесенью твердый каменный пол с его непотребными

грибами; куски гнилого дерева, иногда бывшие скамейками, стульями, столами и

прочей, теперь уже трудно сказать какой мебелью; тяжелые, массивные доски и

балки пола первого этажа над нашими головами; увечную дощатую дверь, ведущую

в каморы и закрома, расположенные под другими частями дома; крошащуюся

каменную лестницу со сломанными деревянными перилами; и неровную зияющую

дыру очага с какими-то ржавыми железками внутри, видимо, некогда служившими

в качестве крюков, подставок, вертелов, сифонов и заслонки для жаровни; и

среди всего этого мы также различали свои немудреные стулья и мирную