Говард Ф.Лавкрафт

Ужас в музее

немного

раньше Орабоны. Где-то в другой части подвала, видимо, горел свет, но ни

единый его луч не достигал сюда. Все окна здесь заложены кирпичом, и только

три узкие щели выходили во двор. Да, он нашел себе недурное занятьице,

нечего сказать!

Теперь слух его, очевидно, оказался полностью во власти галлюцинаций -

он мог бы поклясться, что слышит чью-то крадущуюся тяжкую поступь в рабочей

комнате, за запертой на ключ дверью. Ну какое ему дело до той невыставленной

восковой штуки, которую Роджерс именовал "Он"? Она пагубна по сути своей,

она привела своего творца к безумию, и даже фотография ее способна была

нагнать страху. Впрочем, ее еще не было в рабочей комнате; наверняка она

помещалась за той запертой на висячий замок дверью. И шаги в соседней

комнате, конечно, были игрой воображения.

Но, похоже, кто-то уже поворачивает ключ в замке. Включив фонарик, он

не увидел ничего, кроме старой шестифиленчатой двери в прежнем ее положении.

Он снова попытался, закрыв глаза, спокойно погрузиться во мрак, но сейчас же

последовала мучительная иллюзия негромкого скрипа - но на сей раз не

гильотины. Кто-то медленно, осторожно открывал дверь, ведущую в рабочую

комнату. Он удержал себя от крика. Довольно вскрикнуть раз, и он пропал.

Теперь слышалось нечто вроде мягкого шарканья чьих-то ног по полу, и этот

звук медленно приближался к нему. Нужно хранить самообладание. Разве не так

он поступил, когда казалось, что те ужасные шарообразные глыбы пытаются

приблизиться к нему? Шарканье, крадучись, подступало к нему все ближе, и его

решимости настал предел. Он не закричал, он просто вытолкнул из себя

вызывающий оклик:

- Кто здесь? Кто ты? Что тебе нужно?

Ответа не последовало, но шарканье все приближалось. Джонс не знал,

чего он больше боялся - включить фонарик или оставаться в темноте, в то

время, как нечто неизвестное все ближе подкрадывалось к нему. То, что

происходило в эти мгновения, резко отличалось от уже пережитых ужасов.

Пальцы его и горло спазматически сжимались. Молчать дальше было невозможно,

а мучительное ожидание во мраке начинало становиться невыносимым из всех

других вероятных состояний. Он снова вскрикнул истерически: "Остановись! Кто

здесь?", одновременно дав вспыхнуть все проявляющим лучам фонарика. Но тут

же, парализованный тем, что пришлось увидеть перед собой, выронил из рук

фонарик и издал несколько пронзительных воплей.

То, что подкрадывалось к нему во тьме, было гигантское черное существо

- полуобезьяна, полунасекомое. Шкура его складками покрывала тело, а

морщинистая, с мертвыми глазами, голова-рудимент раскачивалась, как у

пьяного, из стороны в сторону. Передние его лапы с широко раздвинутыми

когтями были протянуты вперед, а туловище напряжено в убийственно

злонамеренной готовности в резком контрасте с полнейшим отсутствием

какого-либо выражения на том, что можно было бы назвать лицом этого

существа. Когда раздались вопли и вслед за тем мгновенно воцарилась темнота,

оно рванулось вперед и в один миг распластало тело своей жертвы на полу.

Сопротивления оказано не было, так как непрошеный свидетель ночных ужасов

оказался в глубоком обмороке.

Но, очевидно, обморок длился не более момента, потому что сознание

вернулось к жертве, когда невероятное существо, все еще неуклюже,

по-обезьяньи волокло ее сквозь мрак. Что заставило Джонса полностью очнуться

- это звуки, производимые чудовищем. То был человеческий голос, и голос этот

был знаком ему. Только одно живое существо могло произносить хриплые,

лихорадочные восклицания, являвшие собой гимн вновь открытому чудовищному

божеству.

- Йе! Йе! - завывало оно. - Я иду, о Ран-Тегот, я иду к тебе с пищей.

Ты долго ждал и питался скудно, но теперь получишь обещанное. Оно больше

того, что ты ждал, это не Орабона, но одна из тех тварей рангом повыше, что

сомневались в тебе. Ты произведешь его в ничто, ты выпьешь его кровь вместе

с его сомнениями и тем самым сделаешься сильным. А потом он будет показан

другим людям как свидетельство твоей славы... О Ран-Тегот, бесконечно

великий и непобедимый, я твой раб и Верховный Жрец! Ты голоден, и я дам тебе

пищу. Я прочел твои знаки и повел тебя к могуществу. Я буду питать тебя