Михаил Белов

Иисус Христос или путешествие одного сознания

как их до меня донес его филиал? Но теперь наполняющая меня радость делала это неважным, и я решил сходить к Павитрину, как и говорило мне последнее видение. Заливавшее меня тепло, покрывая мой главный очаг, в первую очередь вызвало у меня вопрос, а как я сейчас буду относиться к своему врагу и каков должен быть мой последний шаг сейчас в его сторону перед тем, как разойтись. Видение, вызванное этим моим вопросом, показало, что я должен унизить его своей иронией, обернув ее в приемлемую форму.

Подобрав подходящую палку, я должен был, приехав к нему, сказать: Я пришел ударить тебя дзэнской палкой, после чего совершить этот обряд.

Понятно, ударив его условно, а не во всю силу.

Дзэнскую палку я подобрал на улице. Это был прутик от тополиной ветки. Когда я ударял им Павитрина по плечу, свою голову он наполовину втянул в плечи. Глаза были также съеженными. Видение показывало мне еще, что я не должен проходить к ним в дом, но когда он хитро меня пе- респросил: -Какая палка?

Я ответил: - Дзэнская.

Его радушное приглашение как-то отодвинуло предупреждавшее меня видение на задний план. Я чувствовал открытость Павитрина и не чувс- твовал для себя никакой опасности. Час моих рассказов о своих способ- ностях, о встрече с рысью, об открытиях законов духовного мира проле- тел как одна минута. Уходя, я еще раз сказал спасибо. Они поили меня чаем.

-Кому спасибо ? - с хитрецой переспросил Павитрин.

-Всеобщее, - ответил ему я. Он поморщился. Мы попрощались, и я побежал. В конце чаепития Павитрин, что-то подумав, дал мне кулек с конфетами и банку сгущенного молока, от чего я, было, отказался, так как у меня возникла уверенность, что он отдает мне это за ондатровые шкуры, которые я отдал ему в 9 классе, лишь бы не быть мне должным. Но сморщившееся лицо Вадика, как он обычно это делал, когда не осущест- влялись его мечты, увидевшего у меня проявление воли и независимости, вызвало у меня к нему жалость, и я все-таки взял презент.

Едва я доехал до дома (я был на велосипеде) и успокоился от доро- ги, как увидел, что с моей психикой и вообще всем организмом начинает происходить что-то трудновообразимое. Сейчас я видел суть вопросов Па- витрина, во время задавания которых казавшихся мне простыми и искрен- ними. Теперь меня трясло и то выражение лица, с которым он мне их тог- да задавал. Сравнение рассказанного сейчас мной с тем, что я ничего так и не узнал по поводу его способностей и тех потрясших меня летних и осенних видений и непонятных переживаний, делали меня в своих собс- твенных глазах простофилей до безобразия. Ведь я открыл ему все карты своих способностей, - думал я, - он ведь сможет водить меня за нос как на расстоянии, если это все прошлое делал он, так и при встречах. Я пытался себя успокоить, что ничего страшного не произошло, что эти боли души скоро пройдут, но тщетно. С правой стороны моей головы гора информации, отданной Павитрину, внушала мне ужас как своими размерами, которые мне виделись космическими, так и тем, как ей можно распоря- диться в случае противопоставления им себя мне. Откуда-то сверху из-под шапки этой горы через затылок вниз по позвоночнику ползло проз- рачное щупальце, достигая и касаясь того места, где, когда я работал дворником, раздался хруст. Я не знал, что мне делать. Утром, начав бы- ло пить чай со сгущенным молоком, врученным мне Павитриным, я увидел что-то вроде прозрачно-белой снежной шапки, наползающей на мою голову довольно высоко над ней и шевелящуюся. В этой шапке чувствовался рас- чет моих жизненных перспектив. Понятно, что мне не хотелось жить под осознанием чьей-то самоуверенности в знании моих последующих шагов по жизни. Цепляло не чье-то знание или узнавание меня, а самоуверенность, находящаяся в шапке. Одновременно с этой шапкой я увидел как бы расслоение моего организма на 2 массы. Одна из них проходила буквой Г-наоборот по правому боку вверх, проходила по голове этой прозрач- но-белой шапкой и заканчивалась у бровки левого виска. Эта масса несла эманации Павитрина. Другая, начинаясь от бровки левого виска и идя вниз, напоминала английскую букву L.(Конец нижней планки заканчивал- ся на правой ступне). Она была собственно моей. Каждая из двух сторон этих масс имела значительную толщину и, будучи мягкими по всей своей толщине, длинные стороны этих букв контактировали в сагиттальной плос- кости моего организма, оставляя между собой щель (в которой находилось мое тело). Понятно, что к массе, несшей эманации Павитрина, я относил- ся отчуждающе, так как высокомерие, которым она была заражена,