Ричард Бах

Мост через вечность (Часть 1)

додуматься, — это междугородний звонок Рейчел в Южную Каролину. Ей было приятно поговорить со мной, сказала она, и я могу приехать к ней погостить, как только смогу.

Я не упомянул прыжок, нераскрывшийся парашют и другое будущее — свою смерть в оранжевой роще.

Чтобы отпраздновать этот вечер, я приготовил себе картофельную запеканку точно в соответствии с рецептом своей бабушки: картофель и пахта, яйца и мускатный орех, ваниль — всё это потом охлаждают до заиндевения и покрывают шоколадной глазурью.

В одиночестве я съел третью часть ещё тёплой запеканки.

Я подумал о прыжке и, в конце концов, пришёл к выводу, что я не должен им рассказывать о случившемся, не должен рассказывать о нём вообще никому.

Боюсь, это было бы с моей стороны просто хвастовством, — рассказывать, что я избежал смерти. И что бы они сказали мне в ответ? «Боже мой, это были жуткие минуты!» «Ты должен быть более внимательным!»

Наблюдатель появился снова и начал писать. Я скосил глаза и наблюдал.

Он изменяется. С каждым днём он всё сильнее защищается, становится всё более одиноким, отдаленным от других.

Он выдумывает испытания для родственной души, которую ещё не нашёл, строит стены, лабиринты и огромные крепости на пути той, что отважится искать его в центре всей этой путаницы.

Он получает оценку «А» по самозащите от той единственной в мире, которую мог бы любить и, которая однажды могла бы полюбить его.

Он не находит себе места сейчас… Найдёт ли она его до того, как, он покончит с собой?

Убить себя? Самоубийство? Даже наши наблюдатели не знают нас.

Нераскрывшийся парашют не был моим недосмотром. Случайная неудача, которая больше не повторится!

Тогда я не потрудился вспомнить, что парашют укладывал я сам.

Неделю спустя, я приземлялся для заправки во второй половине дня. На этот раз большие неприятности случились с моим большим скоростным Мустангом Р-51.

Отказала радиосвязь, не сработал левый тормоз, сгорел генератор, датчики температуры непонятно почему зашкалили до красной черты, а затем, неожиданно, снова заработали нормально.

Определённо это был не лучший день, и было ясно, что это худший самолёт из всех тех, на которых я когда-либо летал.

Мне нравятся почти все самолёты, но с некоторыми я просто никогда не смогу ужиться.

Посадка и заправка, подтягивание тормозов и снова, как можно скорее, на взлёт. Длительный полёт, и вот я замечаю, по датчикам состояния двигателя, что сразу же за этим огромным винтом творится что-то не то.

Многие детали самолёта стоят не меньше ста долларов, а если учесть, что они ломаются, как спички, — они стоят тысячи.

Шасси большого военного самолёта плыли в футе над посадочной полосой в Мидленде, Техас; потом они коснулись земли. В то же мгновение левая покрышка лопнула, и самолёт отбросило в направлении бровки, которая, в один миг, превратилась в пыль.

Время остановилось. Самолёт продолжал двигаться достаточно быстро, чтобы оторваться от земли, и я выжал газ до отказа, стараясь поднять машину в воздух.

Неправильный выбор. Скорости не достаточно для взлёта.

Самолёт на секунду или что-то около этого задрал нос, но это было последнее, что он смог сделать.

Под нами волновалась полынь; самолёт ударился о землю и левая стойка шасси немедленно сломалась. Огромный винт взрыхлил землю, и, как только он согнулся, двигатель внутри заклинило, он заревел и разорвался внутри своего капота.

Это было так знакомо — вялотекущее время. И смотри-ка кто здесь! Мой наблюдатель, с бортовым журналом и карандашом.

Как поживаешь, приятель, давно не виделись.

Болтает с наблюдателем в то время, как самолёт разваливается на куски среди полыни. Похоже, что хуже тебя пилота я не видел.

Я хорошо знал, что аварии Мустангов — это вам не обычная будничная авария самолёта. Эти машины так велики, быстроходны и опасны.

Они сметают всё на своём пути и взрываются красочными фейерверками желтого и оранжевого пламени, как динамит, превращаясь в роковой черный дым и разлетающиеся в радиусе полмили от эпицентра болты и обломки.

Пилот, при этом, ничего не успевает почувствовать.

Взрыв приближался ко мне со скоростью восемьдесят миль в час… Оранжево-белый клетчатый корпус дизель-генератора, находящегося в самом центре всего этого хаоса, подумал, что он сможет уцелеть во время аварии сверхскоростного самолёта. И был не прав.