Ямвлих

О египетских мистериях (Часть 2)

на идее 'естественного места'

материальных стихий (земля -- низ, центр, воздух -- верх, периферия).

      119 Автор подчеркивает здесь незаинтересованность,

апрагматизм любого теургического акта. Его практическая польза является

побочным продуктом, первое же в данном случае--состояние единения и

раскрытие навстречу благодати.

      120 Т. е. пытается придать эзотерический смысл полученным из

наблюдения за окружающим миром соотношениям. Аналогия с крокодилом

заимствована из Аристотеля: 'Речной крокодил откладывает множестве яиц,

числом по большей части около шестидесяти, имеющих белую скорлупу, и

высиживает их шестьдесят дней' ('История животных', 5 t. 1. р. 558а, 17, ed.

Bekk).

      121 Речь идет о поверхностном истолковании того, какие

животные и в каком случае должны приноситься в жертву. В этих чисто

суеверных воззрениях соединены и отзвуки пифагорейской мистики чисел, и

элементы стоической экзегезы.

      122 Связь жертвоприношений и демиургических сил находится в

полном соответствии с языческим представлением о мироздании. Демиургический

акт в язычестве рассматривался как принесение в жертву владыки,

олицетворяющего предшествующее (докосмическое) состояние. Так, Мардук

рассекает демоницу Тиамат (Вавилон), Индра--асуру Вритру (Индия),

Зевс--титана Кроноса (Эллада). Любопытно, что и Плотин начало мироздания

иллюстрировал мифом из 'Теогонии' о рассечении Урана серпом Кроноса

('Эннеады', V 8.13). Таким образом, приносящий жертву

      (стр.263)

      воспроизводит действия богов и инициирует демиургическую силу.

      123 Огонь--в своей жертвенной ипостаси--оказывается самой

'нематериальной' из природных стихий. Ощутимый телесно, он живет

уничтожением телесного.

      124 О колесницах, на которых покоятся 'внутрикосмические

боги', говорил Платон в 'Федре' (246е), 'Тимее' (41е) и 'Законах' (905е).

Образ колесницы, связанный с мистериальными действами, встречается в

античности повсюду-- от вступления к философской поэме Парменида до

иконографии таких божеств, как Кибела или Эрот.

      125 Идея трех родов людей (в терминологии гностической школы

Валентина --'материальных', 'душевных', 'духовных') во II--III вв. имела

практически всеобщее признание -- и среди языческих философов, и среди

христиан, и среди гностиков. Различия заключались лишь в трактовке того,

насколько абсолютна грань между этими родами. См. у Плотина: 'Эннеады', II

9.1; V 9.8.

      126 Если говорить о том, какие люди являлись для

неоплатоников образцами такой святости, то нужно указать на жизнеописания

Плотина и Пифагора, составленные Порфи-рием, и книгу Ямвлиха 'О жизни

пифагорейской'. Вне всяких сомнений, их герои (а также Платон и впоследствии

сам Ямвлих) воспринимались как подобные 'святые'.

      127 Он свободен и безусловен, будучи подобен Абсолюту,

который и устанавливает Закон.

      128 Имеется в виду так называемая умопостигаемая материя, т.

е. субстрат для восприятия абсолютных ('умных') эйдосов. В отличие от

материи 'здешнего' она неизменна, ни во что не переходит, никак не связана

со становлением и потому является единственно возможным вместилищем для

божественного. См.: Плотин. Эннеады, II 4.3--5.

      (стр.264)

      129 Это те священные животные, которым поклонялись в Египте

(например, павиан, ибис).

      130 Речь идет о благовониях, использовавшихся как

символические жертвоприношения.

      131 Учение о молитве, зафиксированное в данном сочинении,

значительно отличается от 'просвещенно-философских' представлений о ней,

развивавшихся, например, в римском стоицизме или Максимом Тирским. Скорее

оно близко к тем воззрениям, которые будут иметь место в восточном

христианстве и выльются в создание особой психофизической техники молитвы,

возводящей к созерцанию божественных энергий (здесь --'вспышки света'),

известной как практика монахов-исихастов.

      132 'I--'след' высшего света--одно из широко

распространенных в эпоху поздней античности понятий. Ср.: Плотин. Эннеады,