Образы
поглощенных или отраженных предметов должны были быть неосязаемыми и просто
разбросанными вокруг в качестве фона этого фантастического мира, в который
он вошел собственной персоной в 1687 году. Переход был столь же мгновенным,
сколь и болезненным; более чем вероятно, что, оказавшись по ту сторону
зеркала, он ощутил чувство триумфа вперемешку с ужасом ибо если бы в его
планы вмешалось что-то непредвиденное, он мог бесследно исчезнуть в темных и
непостижимых многомерных мирах.
Первые пятьдесят лет он довольствовался обществом своих невольников, но
затем, в совершенстве овладев методом телепатической визуализации
прилегавших к отражающей поверхности зеркала сегментов внешнего мира, он
сумел постепенно завлечь в свое четырехмерное пристанище нескольких
оказавшихся рядом с зеркалом людей завлечь сквозь тот же самый вход, сквозь
который он вошел сюда полвека тому назад и который представлял собой
таинственный кусочек стекла с движущимися в нем вихревыми линиями. Именно
таким образом несчастный Роберт, движимый непонятным желанием нажать пальцем
на эту "дверь", был втянут внутрь. Обнаружение потенциальных жертв строилось
у Хольма на чистейшей телепатии, поскольку это я узнал от Роберта никто из
обитателей Зазеркалья не мог видеть того, что происходило за его пределами.
Странной была жизнь, которую вел внутри зеркала Хольм и его окружение.
Так как в течение последних ста лет зеркало стояло обращенным к пыльной
каменной стене сарая, где я и раскопал его, Роберт оказался первым, кто
попался на удочку коварного датчанина после более чем векового интервала.
Разумеется, его появление здесь было весьма заметным событием помимо того,
что мальчик был новым человеком в обществе пленников Зазеркалья, он еще и
принес новости о мире людей, который по сравнению с тем миром, откуда попали
сюда его слушатели, изменился настолько, что это вызвало у них едва ли не
самый настоящий шок. В свою очередь, и Роберту было не по себе от общения с
людьми, что появились на свет полтора-два столетия тому назад.
Можно лишь весьма смутно представить себе ту удручающе монотонную
картину, какую представляла собой жизнь узников четырехмерной неволи. Как я
уже упоминал, все окружавшие их виды сводились к довольно ограниченному
числу пейзажей и интерьеров, которые были когда-либо отражены старинным:
зеркалом за весь период его существования; многие из них вследствие
пагубного воздействия тропического климата на зеркальную поверхность были
размытыми и непонятными. Некоторые, однако, сохранили четкие очертания и
были даже в какой-то степени живописными именно на их фоне компания любила
собираться вместе; и все же ни один из видов нельзя было назвать полностью
безупречным, ибо даже хорошо видимые предметы отличались какой-то
безжизненной неосязаемостью и неприятно озадачивали своими нехарактерными
для обычных земных объектов формами. И когда наступала изматывающая душу
темнота, обитателям Зазеркалья не оставалось ничего другого, кроме как
предаваться многократно повторяемым воспоминаниям, размышлениям и беседам
таким же неизменным, какими в течение многих лет оставались они сами.
Число неодушевленных предметов здесь было очень незначительным и
фактически ограничивалось вещами, взятыми с собою Хольмом, да еще, пожалуй,
той одеждой, что была на узниках. За исключением датчанина, все они
обходились без мебели; впрочем, она и не была им особо нужна, поскольку сон
и усталость были точно так же неведомы им, как голод или жажда. Кстати
сказать, неорганические вещества и изготовленные из них вещи были в
одинаковой степени с белковыми телами полностью предохранены от .разложения.
Однако низшие формы жизни здесь совершенно отсутствовали.
Большинство этой информации Роберт почерпнул от герра Тиля, того самого
господина, который говорил по-английски со скандинавским акцентом. Этот
дородный датчанин быстро привязался к мальчику и все свое время проводил в
беседах с ним. Впрочем, и другие его товарищи по заточению полюбили Роберта
всей душой, и даже сам Алекс Хольм благоволил ему именно от него мой
воспитанник узнал многое о природе этой ловушки, включая сведения о входе в
нее. И все же Роберт благоразумно не вступал со мною в телепатическую связь,
если Хольм находился неподалеку. Во всяком случае, дважды случалось