Говард Ф.Лавкрафт

Наследство Пибоди

отступил из комнаты,

пугавшей и подавлявшей меня своими немыслимыми изломами стен и демонической

игрой светотени меж нависающих потолочных выступов. Очутившись, наконец, в

более прозаической обстановке, я почти бегом направился в обжитую часть

дома, прижимая к груди свою ношу и испытывая вместе со страхом нечто похожее

на чувство вины.

Удивительно, но едва открыв принесенные книги, я пришел к убеждению,

что каким-то образом уже знаком с их содержанием. И это при том, что я

никогда ранее их не видал и даже не имел понятия о существовании трудов с

такими названиями, как Malleus Maleficarum и Daemonialitas 2

Синистрари. Все они имели самое непосредственное отношение к черной магии и

колдовству и сдержали огромное количество разных древних легенд и магических

заклинаний, обстоятельных описаний уничтожения колдунов и ведьм путем их

сожжения, а равно описаний средств и способов перемещения нечистой силы

среди коих наиболее частым является телесное перемещение из одного места в

другое... в окружении бесовских призраков и фантомов, обыкновенно, как сами

ведьмы в том признаются, посредством езды под покровом ночи верхом на зверях

и чудищах самого невероятного обличья... либо просто ступая пешком по

воздуху, выходя из невидимых глазу отверстий, созданный и существующих

исключительно для их пользы и недоступных никому другому. Сатана

собственнолично обволакивает сонными грезами душу человека, которым он

пожелает завладеть, и направляет ее блуждать по одному ему ведомым адским

путям... Они пользуются особой мазью, изготовленной по дьявольским рецептам

и наставлениям из крови убиенных ими младенцев, каковой мазью они покрывают

метловище или стул, обычно служащие им как орудия для перемещения; совершив

указанное действо, они сей же час, будь-то день или ночь, поднимаются в

воздух, по желанию своему становясь недоступными для людских взоров либо же

смущая оные зрелищем сего бесовского наваждения. Я не стал читать дальше, а,

отложив эту книгу в сторону, взялся за Синистрари.

И почти сразу же мне на глаза попался отрывок следующего содержания:

Promittunt Diabolo statis temporibus sarificia, et oblaciones; singulis

quindecim diebus, vel singulo mense saltem, necem alicijus infantis, aut

mortale veneficium, et singulis hebdomadis alia mala tes, incendia, mortem

animalium.... , подробно излагающий то, как ведьмы и колдуны в четко

определенное время осуществляют ритуальные убийства детей или иные

магические обряды, связанные с принесением человеческих жертв. Одно только

чтение этих строк наполнило мою душу неописуемым смятением и тревогой, так

что я оказался уже не в состоянии достаточио внимательно ознакомиться с

остальными книгами, ограничившись лишь прочтением их заглавий Vitae

sophistrarum Евнапиуса, De Natura Daemonum Анания, Fuga Satanae Стампа,

Discurs des Sorciers Буге и еще одной не имеющей заглавия работы Олауса

Магнуса; обложки томов были обтянуты гладким черным материалом, который, как

я определил уже позднее, был ни чем иным, как натуральной человеческой

кожей.

Столь характерный подбор книг сам по себе уже выдавал наличие здесь

чего-то большего, нежели простое любопытство и интерес ко всему, что

касается магии и колдовства; я вновь убедился в том, что зловещие слухи о

моем прадеде, в изобилии бродившие по Уилбрэхему и его окрестностям, не зря

были столь живучи, ибо они имели под собой достаточно серьезные основания.

Но книги книгами (о них, впрочем, могли знать очень немногие), а здесь было

что-то еще. Что именно? Человеческие кости, спрятанные в простенке под

тайником недвусмысленно намекали на страшную связь между поместьем Пибоди и

чередой нераскрытых преступлений, с неумолимой регулярностью потрясавших всю

округу в течение многих лет. Однако никаких конкретных свидетельств, могущих

указать на причастность к этим делам Эзафа Пибоди, не существовало по

крайней мере, до настоящего дня. Значит, в образе жизни и поведении моего

прадеда должны были присутствовать еще какие-то более очевидные черты кроме

его нелюдимости и той репутации скряги, о которой мне было известно еще в

детские годы, какие-то иные обстоятельства, что должны были связать в умах

людей угрюмого отшельника с происходившими вокруг трагическими событиями. Я