Санчес Виктор

Тольтеки нового тысячелетия

болезни. Как это обычно случается у виррарика, он унаследовал это знание от своего отца, который тоже был певцом. Он наставлял Педро, когда тот был маленьким ребенком, говорил, что двигаться нужно постепенно, каждый год - ступенька. Да, жизнь подобна лестнице. Лестнице, ведущей к Богу; но ты должен много работать, - и думать, думать, потому что Бог говорит с тобой, Он говорит с тобой всегда. Только мы не должны переставать слушать! У вас всего один Бог. Н-да, плохи ваши дела! Вот у нас много богов, и, значит, мы никогда не одиноки! Бог во всем: в земле, в растениях, в животных, в воде, в людях. Вот почему мы любим все-все, и все заботится о нас. А белые говорят нам - нет! Они говорят, что земля не живая, что облака не живые. Но если земля не живая, если облака не живые, тогда как же дождь делает так, что зерно может вырасти высоким и красивым (!) и поддержать нашу жизнь? Как они могут поддерживать нашу жизнь, если сами они не живые?

Педро сопровождал его сын, мальчик лет пяти. Был там еще Хиларио, брат Педро, приблизительно его возраста, но мы все-таки решили, что он несколько моложе, потому что влияние на него Педро было очень заметным, хотя взаимоотношения их были очень сердечными и нежными. Хиларио был довольно высоким и худым индейцем. Он одевался как бедный метис, но его шляпа была украшена перьями, как это принято у виррарика. Был он очень тихим, с широкой улыбкой; он представлял собой законченный тип хорошего человека (мы не могли бы описать его никак иначе) - всегда в хорошем настроении, всегда наготове с хорошим советом. Нет, вам не следует так ухаживать за женщинами, для чего все это? Что хорошего, если вы ухаживаете за одной, потом за другой, если при этом вы не учитесь любить? Посмотрите на меня и на мою жену! Мы поженились, когда мне было пятнадцать. Много лет прошло, а мы все еще вместе, живем мирно и радостно. Я не ухаживаю за другими женщинами. Она уважает меня, и мы любим друг друга. Может быть, вы подумаете, что она не слишком красива, но мы научились любить друг друга, так что для меня она самая красивая. Хиларио сопровождала жена - казалось, немного старше его. Они относились друг к другу с любовью. У них был сын, едва ли полутора лет отроду, который, однако, премного нас удивлял, обнаруживая независимость характера и уверенность, необычную для детей такого возраста. Он постоянно играл, забираясь по штабелям леса. Мальчик знал несколько песен на родном языке и на испанском. Он понимал оба языка, хотя язык, на котором он говорил охотнее и больше, был его родным. Он был очень дружелюбным ребенком, несмотря на тот факт, что мы были странными и мексиканскими.

Затем следует вспомнить Сирило, проводившего большую часть времени в горах. Иногда он, впрочем, наведывался в Мехико, куда ездил, чтобы продавать свои поделки. Из всех мужчин группы у него была самая внушительная комплекция, однако в действительности он вовсе не был жирным. Ему было около тридцати лет, и одевался он в полный наряд виррарика. Его индейский костюм был расшит богаче, чем у других - возможно, благодаря его бизнесу в столице. Без сомнения, в группе он был самым большим остряком и заставлял остальных отчаянно хохотать - и это при том, что каждый индеец виррарика был мастером пошутить. Позже мы обнаружили, что его роль имела огромное значение для отправления пейотных ритуалов. Сирило сопровождала его жена, молодая женщина, лет восемнадцати, необычайно красивая. Она была типичной индианкой, но могла бы успешно конкурировать с любой городской красавицей. Она также одевалась в одежды, которые могли бы считаться лучшими из нарядов виррарика. С ними был их шестимесячный ребенок, которого женщина всегда носила на спине, привязав платком и оставляя таким образом руки свободными для работы.

Там было также четверо детей, уже способных ходить, - их родителей мы никак не могли определить, потому что все взрослые с одинаковой теплотой заботились о них.

Наконец, был Томас, человек, которого мы считали самым загадочным из паломников. Выражение лица Томаса по большей части было серьезным и задумчивым, хотя иногда мы видели его и смеющимся. Кажется, он был очень дружен с Педро.