Роберт Грейвс

БЕЛАЯ БОГИНЯ. Историческая грамматика поэтической мифологии 3

означало также 'голубой ободок распутства'. Сикоракса, на чью связь с Керридвен было указано в главе восьмой, явилась на остров в лодке вместе с Калибаном, как Даная приплыла на Сериф из Аргоса с младенцем Персеем или Латона - на Делос с еще не родившимся Аполлоном. Она была богиней, управлявшей видимой луной - 'приливы и отливы ей подвластны'. Шекспир говорит, что она изгнана из Argiers (Аргос?) 2 за колдовство, но он поэтически справедлив к Калибану, ибо вкладывает в его уста настоящую поэзию:

Be not afeared; the isle is full of noises,

Sounds and sweet airs that give delight and hurt not,

Sometimes a thousand twangling instruments

Will hum about mine ears; and sometime voices,

That if I then had wak 'd after long sleep

Will make me sleep again: and then in dreaming

The clouds methought would open and show riches

Ready to drop upon me; that, when I wak 'd

I cried to dream again.

(He бойся: этот остров полон шумов

И звуков, нежных, радостных, невнятных

Порой. Сотни громких инструментов

Доносятся до слуха. То вдруг голос,

И сам он меня от сна пробудит,

Опять навеет сон; во сне же снится,

Что будто облака хотят, раздавшись,

Меня осыпать золотом. Проснусь

И вновь о сне прошу3.)

Надо отметить, что алогичное сочетание времен тут формирует идеальное представление о времени.

Донн слепо поклонялся Белой Богине в обличье женщины, которую он сделал своей Музой. Он настолько был не в состоянии вспомнить ее внешность, что написал лишь, как видел свои влюбленные глаза в ее глазах. В 'Лихорадке' он зовет ее 'душою мира', потому что если она покинет его, то мир будет всего лишь ее трупом. И еще:

Thy beauty and all parts which are thee

Are unchangeable firmament.

(Твоя красота и все, что тебя составляет,

Неизменный небесный свод.)

Джон Клэр писал: 'Сны о красоте, о женском божестве внушали моему воображению самое возвышенное представление о прекрасном; вот и прошлой ночью богиня явилась мне столь живо мечтою моих снов, что мне больше не приходит в голову сомневаться в ее существовании. Поэтому я записал свои видения, не желая расставаться со счастливой верой в нее, как в моего ангела-хранителя'.

Китс видел Белую Богиню как La Belle Dame Sans Merci. У нее длинные волосы, легкие шаги и дикий огонь в глазах, но Ките, что интересно, лилей с ее чела переносит на чела её жертв и заставляет рыцаря сажать ее на своего коня, вместо того чтобы садиться на ее коня, подобно Ойсину, которого увезла с собой Ниав Золотоволосая. Любопытно также, что Китс писал с жалостью о Ламии, богине-змее, словно она была несчастной Гретхен или Гризельдой.

Стихотворение 'La Belle Dame Sans Mersi' требует детального рассмотрения в свете Темы. Я привожу его здесь в таком виде, в каком оно впервые появилось в печати, взятое из письма Китса брату Джорджу в Америку, с несколькими шутливыми замечаниями. Зачеркнутые слова заключены в скобки:

Вечер, Среда4

La Belle Dame Sans Mersi5

О What can ail thee Knight at arms

Alone and palely loitering?

The sedge is withered from the Lake

And no birds sing!

О What can ail thee Knight at arms

So haggard and so woe begone?

The squirrel's granary is full

And the harvest's done.

I see [death's] a lily on thy brow

With anguish moist and fever dew,

And on thy cheeks a fading rose

Fast Withereth too -

I met a Lady in the [Wilds] Meads

Full beautiful, a faery's child

Her hair was long, her foot was light

And her eyes were wild -

I made a Garland for her head,

And bracelets too, and fragrant Zone,

She look 'd at me as she did love

And made sweet moan -

I set her on my pacing steed

And nothing else saw all day long,

For sidelong would she bend and sing

A faery's song-

She found me roots of relish sweet

And honey wild and [honey] manna dew,

And sure in language strange she said

I love thee true -

She took me to her elfin grot

And there she wept [and there she sighed]

and sighed full sore,

And there I shut her wild wild eyes

With kisses four.

And there she lulled me asleep

And there I dream 'd Ah Woe betide!

The latest dream I ever dreamt

On the cold hill side.

I saw pale Kings, and Princes too

Pale warriors death pale were they all

Who cried La belle dame sans mersi

Thee hath in thrall.

I saw their starv 'd lips in the gloam

[All tremble]

With horrid warning [wide agape] gaped wide,

And I awoke, and found me here

On the cold hill's side

And this is why I [wiher] sojourn here

Alone and palely loitering;