Стивен Кинг

Песнь Сюзанны Темная Башня – 6

это… что это за ш… ш…

Возможно, она хотела произнести слово «шум». Если и хотела, ей это не удалось. Даже Ыш, похоже, сдался чарам гудящего, поющего шара, потому что перестал лаять и, бросив пост у двери, вошел в номер. Каллагэн решил, что в момент неизбежного конца зверек хотел быть рядом с Джейком.

Бывший священник попытался остановить свои самоубийственные руки. Шар в ящике прибавил громкости песне идиота, и кончики пальцев дернулись в ответ. А потом снова замерли. «Хоть эту победу я одержал», — подумал Каллагэн.

— Ничего, я сделаю это сама, — голос горничной, словно обкурившейся, но шустрой. — Я хочу видеть его! Dios! Я хочу подержать его!

Руки Джейка весили никак не меньше тонны, но он заставил их подняться и схватить горничную, даму средних лет, дородную, фунтов на сто пять, испаноязычную американку.

А Каллагэн, который только что останавливал свои руки, теперь пытался помолиться.

«Господи, все в Твоей воле — не в моей. Я не гончар, а гончарная глина. Если я не смогу сделать что нибудь еще, помоги мне взять его в руки и прыгнуть в окно, чтобы бы уничтожить этот проклятый богами шар раз и навсегда. Но, если Твоя воля — помочь мне заставить его замолчать, усыпить вновь, тогда пошли мне Твою силу. И помоги мне вспомнить…»

Черный Тринадцатый, конечно, притягивал к себе Джейка, но не лишил его недавно обретенного шестого чувства, прикосновений. И теперь он «вытащил» последние слова молитвы из разума отца Каллагэна и озвучил их, только заменил слова «символ», использованное Каллагэн на другое, которому научил их Роланд.

— Мне не нужен сигул, — сказал Джейк. — Я не гончар, а гончарная глина, и мне не нужен сигул!

— Господи, — молвил Каллагэн. Слово это тяжестью не уступало валуну, но, едва оно сорвалось с губ, все стало проще. — Господи, если Ты все еще здесь, если Ты слышишь меня, это Каллагэн. Пожалуйста, усмири этот шар. Пожалуйста, сделай так, чтобы он вновь заснул. Я прошу Тебя во имя Иисуса.

— Во имя Белизны, — добавил Джейк.

— Изны, — внес свою лепту Ыш.

— Аминь, — закончила горничная все тем же обкуренным голосом.

На мгновение бубнящая песня идиота прибавила в громкости, и Каллагэн понял, что сопротивление бесполезно, ибо сам Господь Бог бессилен против Черного Тринадцатого.

А потом песня смолкла.

— Восславим Господа, — прошептал Каллагэн и только в тот момент осознал, что буквально купается в собственном поту.