Говард Лавкрафт

Вне времени

тихих шепотков, болезненного любопытства по отношению к

точной природе того, что Т"юог, возможно, увидел перед своим концом (если

конец был), в том ужасающем дочеловеческом здании на горе, теперь

поглощенной морем. Я чувствовал странную тревогу от коварных и уклончивых

намеков немецкого эрудита.

То, что я прочел в "Черной Книге", достаточно подготовило меня к

статьям в прессе и к событиям, которые начали привлекать внимание весной

1933. Не могу точно вспомнить, когда именно на меня стали производить

впечатление участившиеся сообщения о полицейских репрессиях против

странных, фантастических культов Востока, но где-то в мае или июне я

понял, что во всем мире происходит удивительная и лихорадочная активность

в эзотерических или мистических организациях, обычно спокойных и

стремящихся к тому, чтобы о них пореже вспоминали.

Не думаю, что я когда-нибудь установил бы связь между этой

информацией и намеками Фон Юитца или общественным энтузиазмом, поднятым

мумией и цилиндром из нашего музея, если бы не многозначительные слоги и

бесспорное сходство - что с удовольствием подчеркивала пресса - между

ритуалами и мистериями различных тайных сект, представленными вниманию

широкой публики. Но я должен заметить с некоторым беспокойством, что в

этих сведениях часто повторялось одно имя в различных искаженных формах.

Оно, похоже, составляло центральную точку данного культа и явно

рассматривалось со странной смесью почтения и ужаса. Это имя звучало то

как Г"танто, то Танота, то Тхам-та, Татан или Тхан-Так, и я не нуждался в

советах моих многочисленных корреспондентов, увлеченных оккультизмом,

чтобы сблизить корневые основы всех этих имен и прийти к имени того, кого

Фон Юитц назвал Гатаноа.

Были и другие волнующие детали. В очень многих сведениях цитировались

неопределенные и боязливые намеки на "истинный свиток", предмет

"величайшей важности и тяжелых последствий", который должен попасть в руки

некоего "Нагоба"...

И опять имя, беспрестанно повторяющееся, но написанное по-разному:

Тог, Ток, Жогили Коб, и мой возбужденный мозг помимо моей воли сближал эти

имена с именем несчастного еретика Т"юога, о котором говорилось в "Черной

Книге". Чаще всего его имя сопровождалось загадочными фразами: "Не кто

иной, как он", "Он созерцал Его в лицо", "Он сознает все, но не может ни

видеть, ни чувствовать", "Он помнит, как шли века", "Подлинный свиток

освободит его", "Нагоб обладает подлинным свитком", "Он может сказать нам,

где его найти".

В воздухе явно носилось что-то очень странное, и я почти не удивился

тому, что мои корреспонденты-оккультисты и все воскресные газеты начали

устанавливать связь между ненормальным воскрешением легенд Му и появлением

страшной мумии. Первые статьи, широко распространившиеся в мировой прессе,

связывали мумию и цилиндр с рассказами из "Черной Книги". Вполне возможно,

что именно они разбудили этот заглохший фанатизм определенных тайных

групп, сект и мистических ассоциаций во всем мире. И газеты не переставали

подливать масла в огонь своими дурацкими статьями о лихорадочной

активности этих культов.

В течение лета сторожа музея заметили новый элемент в толпе

любопытных, которая после периода затишья была вновь подхвачена второй

волной возбуждения. Все чаще странные посетители эзотерического вида -

азиаты, бородатые негры, чувствовавшие себя неловко в европейской одежде,

смуглые и волосатые субъекты - спрашивали, где находится зал мумий, и

застывали перед отвратительным образом из Тихого океана в позе экстаза или

очарования. В потоке этих иностранцев было что-то зловещее, что, казалось,

действовало на сторожей. Даже я сам не мог избавиться от некоторого

опасения. Я не мог не думать о недавнем ажиотаже вокруг этих культов и о

связи между этим ажиотажем и мифами, слишком уж близкими к этой зловещей

мумии и ее цилиндру.

Иной раз я готов был убрать мумию из зала экспозиции, особенно в тот

день, когда сторожа сообщили мне, что иностранцы, если их никто не видит,

падают на колени перед мумией и бормочут что-то странное. Один сторож,

похоже, имел странную галлюцинацию и уверял, что окаменевший ужас, лежа в