Андрей Сидерский

Третье открытие силы

направления здесь просто-напросто не существует... И любой путь в этих местах непременно ведет на юг...

Он ничего не сказал, только сбросил скорость до ста двадцати, добыл из пачки сигарету и прикурил от спички, сложив лодочкой руки и придерживая локтями руль.

Возле полузаброшенного консервного цеха на краю вытянувшегося вдоль пустынной дороги пыльного поселка он остановился.

- До остановки дойдешь сам... Автобус будет завтра в шесть утра... Если будет...

Можешь у бабки на сеновале переночевать. За штуку пускают.

- Да я, наверно, на пляже перекантуюсь.

- Дело твое... Только ночью северный ветер придет...

- Непохоже, небо-то вон какое ясное. По всем приметам погода испортиться не должна...

- А здесь верить приметам - последнее дело... За день ветер может обойти полный круг... И не один раз... Полуостров... Ну, ладно, мне пора возвращаться на север. Ты же не один здесь такой бродишь...

Я протянул ему пятитысячную бумажку:

- Нормально?

- Э-э, нет братец, - протянул он, - три года прошло, как-никак... При нынешней-то инфляции... Десять штук, меньше не выходит.

Я порылся в карманах, отыскал там пятидолларовую купюру.

- У меня сдачи нет, - сказал он.

- И не надо, - мирно согласился я.

- Ну, спасибо, - сказал он. - Только на будущем-то это не отразится...

- И хрен с ним, что мне - будущее? Кто знает, что произойдет завтра - после того, как закончится сейчас и здесь?.. И потом, вряд ли я сюда вернусь...

- Это ты сегодня так говоришь... Здесь сейчас никогда не заканчивается... И завтра ничего не происходит... И на моей памяти еще ни разу не случилось так, чтобы кто-то не вернулся...

Он захлопнул дверцу. Машина развернулась и укатила прочь - в пустые миражи августовской степи.

Сквозь раскаленное безлюдье поселка я размеренно шагал к пустынному пляжу, в самой середине которого сиротливо маячил местами окруженный покосившимся сетчатым забором навес - шиферная крыша на восьми ржавых столбах. Было очень тихо, и пространство стихов само собой соткалось в горячую ткань сквозьсонных видений, захлестнув меня потоком того, что может быть выражено только в нем, или же так и должно остаться невыразимой в своей непостижимости тайной простоты.

Мутно-белые стены ослепших от зноя лачуг вдоль расколотой солнцем дороги.

Струящаяся в горячем воздухе череда каменистых заборов.

Пронзительный глаз цикория в буром кювете...

День прошел в знойном покое лишенной ветра жары. Наступил вечер.

Я сидел на песке, спиной прислонившись к одной из опор пляжного навеса, и от нечего делать следил за тем, как неотвратимо рушится свет, и солнце падает в плотную пелену восходящих из-за горизонта тяжелых туч. Старик был прав. Ночью придет северный ветер. Но дождя не будет. Дождь, вероятнее всего, начнется завтра, когда я буду уже в пути. Ведь мне не хочется, чтобы он пошел ночью...

Я расстелил спальник и забрался в него, предварительно насыпав в том месте, куда собирался положить голову, кучку не успевшего еще остыть песка.

Ночью я проснулся от рева прибоя. Высунув голову из спальника, я увидел, что вокруг очень темно. Я сел и посмотрел на море. Северный ветер гнал по заливу огромные волны. Прокатываясь мимо почти по касательной к берегу, они цеплялись краями за кромку пляжа и с ревом обрушивались, сворачиваясь в гигантские буруны яркой изумрудно-зеленой пены. Вся поверхность моря тоже была покрыта бурунами, и они точно так же ярко светились в непроглядной тьме. Небо было плотно затянуто тучами, вспышки маяка на мысу то и дело выхватывали на нем низкие светло-черные клубы. Я выбрался из спального мешка и немного прошел вдоль пляжа, чтобы в сторонке справить нужду. Прогремел далекий гром. Я чувствовал, что в этой ночи есть нечто необычное, с чем прежде я здесь никогда не сталкивался. Снег!..

Редкие и очень крупные хлопья летели параллельно земле, несомые непреклонными потоками северного ветра. Может, показалось? Я вернулся к спальному мешку и зажег фонарик. Снежинки заплясали в его луче... Снег в августе, в южной степи, там, где его и зимой-то не особенно увидишь...

Когда перед рассветом автобус, в котором, кроме меня, было еще четыре пассажира, загудел дизелем, отправляясь в свой полусуточный бег по степному шоссе, по его крыше защелкали первые капли мокрого стального дождя.