Кураев А

Кино: перезагрузка богословием

что полагалось к чаю, и разошлись. Музыкантам показалось, что после такого казуса Патриарх никогда больше не пригласит к себе. Но через месяц снова звонят и передают приглашение к Патриарху. На этот раз, как говорится, ожегшись на молоке - на воду дуют. Поэтому решили заранее объявить программу: «Мы хотим Вас, Ваше Святейшество, предупредить, что мы сегодня к Вам с Бахом приехали!». «Замечательно! - говорит Патриарх – а почему об этом надо именно предупреждать?». «Ну как же, Бах ведь не православный, он – лютеранин…». И тут Патриарх сокрушенно вздохнул: «Господи, какая тут разница, православный он или нет: музыка Баха - от Бога!».

Так вот: православный человек имеет право ценить и любить не церковную музыку или не церковное искусство (порой даже и нехристианское). При условии, что главной Святыней для него останется Господь.

Так же и в мире книг. В храме мы никогда не станем читать книгу Александра Меня или Фарарра о Христе, не станем Евангелие подменять чтением даже святоотеческих его переложений, не говоря уж о полунаучных полу-художественных исследованиях о Христе и его эпохе. В храме им конечно не место. Но вне храма, в доме или в храмовой библиотеке такие книги вполне могут быть.

В храме – Евангелие. За пределами храма может быть и Фаррар и многие другие популярные христианские книги, получавшие одобрение церковной цензуры. В храме – пение монашеского хора. За пределами храма есть место и для Страстей Баха. В храме – иконы. За пределами храма есть место и для картин, в том числе – кинокартин.

Я думаю, что «Страсти Христовы» уместно воспринимать как при-церковное исустство. То, что стоит на грани Церкви и мира.

А, значит, это миссионерский проект. Любая миссионерская работа стоит на грани между Церковью и не-Церковью, порой даже анти-Церковью. И такая работа обычно вызывает нарекания с обеих сторон. Для светских людей миссионер слишком мракобесен, фанатичен. Для людей церковных он слишком открыт чрезмерно терпим и либерален.