Лобсанг Рампа

Тибетский мудрец

даров.

Я побежал, стараясь не оступиться и не выронить телескоп - первый телескоп в своей жизни, который я держал в руках. Возв­ратившись, я наполнил мешочек ячменем, проверил огниво и стал слоняться, ожидая Ламу Мингьяра Дондупа.

Вскоре он появился, держа в руках два свертка: большой и тяжелый сверток он повесил себе на плечи, а второй, поменьше и полегче, передал мне.

- Мы поедем на лошадях до подножия горы, а затем отпра­вим лошадей обратно, а сами начнем взбираться вверх и вверх. Это будет совсем не легко - когда-то я осуществлял подобный подъ­ем.

Мы сели на лошадей и стали спускаться по ступеням туда, где Наружное Кольцо дорог окружает Лхасу. Вскоре мы достигли по­ворота, и я, как всегда, бросил быстрый взгляд па тот дом, в кото­ром когда-то родился. Но сейчас было неподходящее время ду­мать об этом. Мы должны были исполнить миссию милосердия.

Лошади стали выбиваться из сил, задыхаться и храпеть. Подъ­ем был слишком крутым для них, копыта беспрестанно скользили по камням. Наконец Лама Мингьяр Дондуп произнес со вздохом:

- Все, Лобсанг, на этом езда кончается. Сейчас нам приходит­ся рассчитывать лишь на свои ноги.

Мы слезли с лошадей, и Лама, потрепав их по шее, приказал возвращаться домой. Они тут же развернулись и побежали назад, радуясь тому, что скоро увидят дом, а не будут взбираться в горы.

Мы заново упаковали свертки и стали внимательно проверять свои тяжелые палки, осознавая, что любая трещина или дефект в них могут сыграть фатальную роль при нашем подъеме. Мы пос­мотрели, на месте ли наши кремни и огнива, проверили запасы продовольствия и наконец стали взбираться все выше и выше по скале, даже не обернувшись на прощанье. Казалось, скала сделана из стекла - столь твердой и скользкой она была. Мы нащупывали пальцами и вставляли носки в тончайшие трещины и постепенно, обдирая кожу с рук и ног, пробирались к уступу. Там мы и остано­вились на время, чтобы отдышаться и восстановить силы. Из рас­селины сбегал маленький ручеек, и мы, напившись воды, стали готовить тсампу. Она оказалась не очень-то вкусной, так как нам пришлось обойтись холодной водой - на уступе не было места для костра.

Но, испив воды и отведав тсампы, мы почувствовали, что наши силы восстановились, и стали думать о том, каким путем следовало продолжать продвигаться. Поверхность скалы была со­вершенно гладкой, и казалось невероятным, что кто-то смог взоб­раться по ней до нас. Но все же люди по ней взбирались, и мы должны были сделать то же самое. Понемногу мы поднимались все выше, и крохотная точка, по направлению к которой мы дви­гались, все росла и росла, пока мы не стали различать отдельные камни, из которых была построена хижина отшельника.

Хижина прилепилась к самому краю горного выступа. Мы подползли к нему, а затем, взобравшись на него, присели в изне­можении, тяжело дыша - здесь, высоко над Лхасской Равниной, воздух казался очень разреженным и обжигающе холодным. На­конец мы почувствовали, что способны передвигаться, и в этот раз нам потребовалось гораздо меньше усилий, чтобы проделать путь до входа в хижину.

Старый отшельник отворил дверь. Я заглянул вовнутрь и был совершенно поражен крохотными размерами комнаты. Собствен­но говоря, в ней не было места для троих, потому я решил оста­ваться снаружи. Лама Мингьяр Дондуп кивнул головой, согласив­шись с моим решением, и я огляделся по сторонам, как только за ним закрылась дверь.

Естественные потребности никогда не дают о себе забыть, а иногда они становятся уж очень настойчивыми, и так я стал бро­дить вокруг в поисках «санузла». Наконец в конце уступа я заметил плоский камень, выдающийся еще дальше в бездну. В нем было удобное отверстие, созданное или, по крайней мере, увеличенное рукой человека. Сидя па корточках над дырой, я нашел ответ на вопрос, который долго занимал меня; по пути наверх я обратил внимание на кучи странного вида, состоящие из желтоватых сосу­лек. Сейчас я понял, что это были свидетельства того, что в этих местах некоторое время жили отшельники. Вдохновленный этим открытием, я внес свою лепту в кучу, находящуюся подо мной.