Наталья Шарапова

Пасха - Традиции и Обряды

Христов день с красным яичком. Другое свято – Юрий-Егорий: во чистом поле статок пасет, статок спасает, домой гоняет. Третье свято – святой Микола, святой Микола около двора, около двора, кануни варит, коники глядит. Пятое свято – святой Петр, святой Петр с белым сыром. Шестое свято – Илья Пророк, Илья Пророк по межам ходит, рожь зажинает' и т.п.; точно так же и у белорусов 'святы Аляксей сохi чэшыць, святое бла-гавешчанне заворываець, святы вярбiч вярбу пасвянцаець, чысты чацвер ячмень засяваець:' и т.д. В некоторых песнях рассказывается еще о том, как Бог, собрав всех святых, об-наружил, что кого-то из них (обычно Юрия, Миколы, Ильи или Петра) не хватает, а когда этот святой появляется, то оправдывается тем, что в это время помогал человеку в земельных работах: 'Я па полi хадзiў, / Людзям жыта радзiў, / А па садзе хадзiў, / Людзям пчолкi пладзiў, / Я па хлевах хадзiў, / Людзям худобку пладзiў, / Я па хатах хадзiў, / Людзям здароўе дзялiў'. В иных вариантах упоминается сразу несколько святых-помощников, причем пособ-ляющих именно величаемым хозяевам; например, в некоторых русских селах волочебники, прославляла домашнее благоустройство, зажиточность, порядок в доме и благочестие хозяев, упоминали, что им (хозяевам) сам св. Юрий (Георгий) 'запасает' коров, а св. Николай – ко-ней, св. Илья зажинает жниво, Пречистая мать (Успение) засевает, Покров собирает, и т.д.

Поскольку волочебные песни были тесно связаны с Пасхой, в них обычно упоминалась также суть этого праздника. Например, в русских селах женщины, распевавшие благопожелания под окнами хозяев, начинали песню такими словами: 'Не шум шумит, не гром гремит, Христос Воскресе Сын Божий! Шум гремят волочебники – к чьему двору, ко богатому, ко богатому – к Николаеву. Хозяюшко, наш батюшко, раствори окошечко, посмотри немножечко, что у тебя в доме делается:' и т.д. Фраза 'Христос воскрес, сын Божий!' (или: 'Хрыстос васкрес на весь свет!') нередко становилась припевом и в белорусских песнях.

Из-за подобной тематики в некоторых местах и сам обход волочебников получил другое название, превратившись в 'пение Христа', 'христование' . 'Христославами' могли быть и девушки, и дети: например, во многих губерниях утром, после пасхальной заутрени, деревенские ребятишки собирались группами по 10-20 человек и обходили дома, трижды поздравляя хозяев: 'Христос воскресе!' ; хозяева отвечали им: 'Во истину воскресе!' и одаривали детей крашеными яйцами, пирогами, кусками кулича и т.д. Как и в случае с волочебниками, детей принимали с почетом и специально приберегали для них разные лакомства, полагая, что их визит приносит дому счастье и достаток.

Пасхальная еда.

С освященной праздничной едой было связано немало пасхальных обычаев и примет. Такая еда в народном сознании наделялась сверхъестественным значением и особой силой; по некоторым поверьям, святость ее столь велика, что если обычная домовая мышь заберется на пасхальный стол и съест хоть один освященный кусочек, то у нее немедленно вырастут крылья и она сделается летучей мышью.

К помощи пасхальных яств славяне прибегали в трудные и важные минуты жизни; по-этому остатки праздничного угощения (и даже еще не тронутую, специально отложенную еду) тщательно сохраняли в каждом доме, иногда в течение целого года, чтобы использовать ее в разнообразных обрядах. Например, все кости от пасхального стола (как правило – кости освященного в церкви поросенка) принято было тщательно сберегать, чтобы затем часть из них закопать в землю на пашнях, дабы защитить нивы от градобития, а часть во время лет-них гроз бросать в огонь, чтобы предотвратить удары грома. Нередко сохранялась и головка освященного кулича, с помощью которой хозяева надеялись обеспечить обильный урожай хлеба. Когда наступало время сева, хозяин вставал на заре, умывался и молился Богу, а хо-зяйка покрывала скатертью стол, приносила головку кулича и ковригу хлеба, ставила соль и, собрав всех домашних, зажигала свечку, после чего все присутствующие клали по три земных поклона и просили у Бога: 'Зароди нам, Господи, хлебушка'; затем кулич заворачивался в чистую тряпочку и торжественно передавался хозяину, который брал его с собою в поле и съедал на своей полосе. Иногда крошки кулича при севе запахивали в землю вместе с зерном, чтобы хлеб лучше родился.