Ричард Бах

Иллюзии или приключения Мессии, который мессией бы

не швырнуло вперед.

- Дон, ты в порядке? - Глупее вопроса не придумаешь.

Он открыл глаза и улыбнулся. Его лицо было мокрым от крови.

- Ричард, как все это выглядит?

Услышав, что он заговорил, я почувствовал огромное облегчение. Если он может говорить, если он может думать, то с ним все будет в порядке.

- Слушай, приятель, если бы я не знал, кто ты такой, я бы сказал, что ты влип в историю.

Он не шевелился, только чуть-чуть повернул голову, и внезапно я снова испугался, больше его неподвижности, чем этого кровавого месива.

- Я не знал, что у тебя есть враги.

- У меня нет. Это был... друг. Лучше, чем, если б... какой-нибудь возненавидевший меня бедняга... навлек на себя... всякие беды... убив меня.

Сиденье и стенки кабины были сплошь залиты кровью - придется немало потрудиться, чтобы снова отмыть «Трэвэл Эйр», хотя сам самолет практически не был поврежден.

- Должно ли так было случиться, Дон?

- Нет... - тихо сказал он, едва дыша, - но я думаю... мне нравится драма...

- Ладно, давай быстрее! Исцеляйся! Судя по размерам толпы, нам сегодня придется много полетать!

Но пока я подбадривал его шутками, несмотря на все свои знания и понимание реальности, мой друг Дональд Шимода упал на ручку зажигания и умер.

В моей голове будто с грохотом что-то взорвалось, мир покачнулся, я соскользнул с крыла и упал в траву, залитую кровью. «Справочник Мессии» вывалился из кармана и раскрылся, ветер заиграл его страницами.

Я поднял его, не глядя. «Неужели этим все и кончается?! -думал я. - И все, что говорит Мастер, лишь красивые слова, которые не могут спасти его, когда на фермерском поле на него бросается какой-то жалкий бешеный пес».

Мне пришлось прочитать трижды, прежде чем я смог поверить, что на этой странице было напечатано:

«Все в этой книге может оказаться ошибкой».

Эпилог

Когда пришла осень, я был уже на юге, улетел туда с теплыми ветрами. Подходящих полей там мало, но толпы с каждым днем становились все больше. Желающих прокатиться на биплане и раньше хватало, а в эти дни люди все чаще оставались поговорить со мной, посидеть у костра.

Время от времени кто-нибудь, кто не был так уж сильно болен, вдруг заявлял, что от нашего разговора ему становилось лучше, и на следующий день люди начинали странно на меня посматривать и из любопытства придвигались поближе. Не раз я улетал на рассвете.

Никаких чудес не случалось, хотя мой «Флит» стал летать лучше, чем прежде, и расходовать меньше бензина. Масло больше не подтекало, а мошкара уже не разбивалась о пропеллер и лобовое стекло. Несомненно, это от того, что похолодало, или эти крошки поумнели и заранее улетали с моей дороги. Однако одна река времени для меня остановилась в тот летний полдень, когда застрелили Шимоду. Подобного конца этой истории я не понимал и не мог в него поверить; это засело у меня в голове, и я тысячу раз пережил все заново, надеясь, что исход может каким-то образом измениться. Но он не менялся. Чему я должен был научиться в тот день?

Однажды поздно вечером, в конце октября, когда я, испугавшись толпы, улетел из какого-то городка в штате Миссисипи, мне на глаза попалась крошечная пустая площадка, которой едва хватило, чтобы посадить «Флит»...

Еще раз перед тем, как заснуть, я принялся заново вспоминать ту последнюю секунду нашей встречи - почему он умер? Для этого не было причин. Если то, что он говорил, правда... Теперь уж не с кем было поговорить, как бывало прежде, не у кого учиться, не на кого напасть и завязать словесную дуэль, не об кого оттачивать мой новый светлый ум. Самому с собой? Можно, но с Шимодой это было в два раза интересней, он учил меня, постоянно выбивая из равновесия приемами духовного каратэ. Думая об этом, я уснул и увидел сон.

Он стоял на коленях, спиной ко мне, зашивая дыру в боку «Трэвэл Эйр», там, куда пришелся заряд дроби. На зеленой траве у его колена лежал рулон специальной авиаткани марки «А», стояла банка с авиалаком.

Я знал, что сплю, но я также знал, что все это происходит на самом деле.

- Дон!

Он медленно встал и повернулся ко мне, улыбнувшись при виде моего лица, на котором смешались печаль и радость.

- Здорово, приятель, - сказал он.

Слезы застилали мне глаза. Смерти нет, смерти вообще нет, и передо мной стоял мой друг.

- Дональд!.. Ты жив! Чем ты тут занимаешься? - Я подбежал и обнял его, он был настоящим. Я чувствовал под пальцами кожу его летной куртки, слышал, как от моих объятий трещат его кости.

- Здорово, - повторил он. - Надеюсь, ты не возражаешь, если я залатаю эту дырку.