Ричард Бах

Иллюзии или приключения Мессии, который мессией бы

муки.

- Послушай, нечего бояться этих толп. Они не смогут и пальцем тебя тронуть, если ты этого не захочешь. Ты - Волшебник, запомни это. «Хоп», и ты стал невидимкой и прошел сквозь дверь.

- Толпа добралась до тебя, да?

- А разве я сказал, что я этого не хотел? Я сам разрешил все это. Мне это нравилось. В каждом из нас есть махонькое желание поиграть на публику, иначе просто невозможно стать настоящим Мастером.

- Но разве ты не удалился от всего этого? Ведь я читал...

- Все шло к тому, что из меня делали Единственного-и-Неповторимого-Постоянного Мессию, и с этим я покончил. Но я же не могу позабыть то, чему учился столько жизней, правда?

Я закрыл глаза и жевал соломинку.

- Слушай, Дональд. Хватит ходить вокруг да около. Почему бы тебе не взять и просто рассказать мне, что происходит?

Довольно долго он молчал, а потом сказал:

- Может быть, лучше ты сам расскажешь мне. Ты расскажешь мне то, что я пытаюсь сказать, а я поправлю тебя, если ты в чем-нибудь ошибешься.

Я с минуту обдумывал это предложение, а потом решил удивить его.

- Ладно, я расскажу тебе. - Затем я начал выдерживать паузу, чтобы посмотреть, насколько хватит у него терпения, если мой рассказ выйдет не таким уж складным.

- Ладно, я расскажу тебе. Прежде всего, в том, что я увидел тебя на поле в Феррисе, вовсе не было случайности, правда? - Он молчал, словно воды в рот набрал.

- Во-вторых, между тобой и мной есть некий мистический договор, о котором, по всей видимости, я забыл, а ты помнишь. - Лишь тихое дуновение ветерка и фырчание трактора. Одна часть моего «я» прислушивалась и вовсе не считала, что это все выдумки. Я излагал правдивую историю.

- Я хочу сказать, что мы уже встречались три или четыре тысячи лет назад, плюс-минус день. Нам нравятся одинаковые приключения, вероятно, мы одинаково ненавидим тех, кто разрушает, одинаково радуемся, узнавая новое, и познаем его примерно с одной скоростью. Память у тебя лучше. Наша встреча лишь иллюстрация к тому, что «Все подобное взаимопритягивается».

Я взял новую соломинку.

- Ну как мои успехи?

- Поначалу я думал, что мне с тобой придется долго возиться, - сказал он. - Да, придется, конечно, нелегко, но есть все же очень слабая надежда на то, что ты уложишься в срок. Продолжай.

- С другой стороны, мне вовсе и ни к чему говорить, так как ты уже знаешь, что знают другие люди. Но если я не скажу вслух об этом, ты не будешь знать, что я знаю то, что я знаю, а без этого я не смогу узнать ничего из того, что я хотел бы узнать.

- Я положил соломинку. - А ты-то что в этом ищешь, Дон? Зачем тебе возиться с такими людьми, как я? Когда человек так продвинут, как ты, все эти чудеса приходят к нему, как нечто второстепенное. Я не нужен тебе, ведь тебе от этого мира ничего не нужно.

Я повернул голову и посмотрел на него. Его глаза были закрыты.

- Как и бензин для «Трэвэл Эйра»? - сказал он.

- Точно. Поэтому в мире остается только скука... нет приключений, когда ты знаешь, что тебя ничто на этой земле не может обеспокоить. Единственная твоя проблема заключается в том, что у тебя нет проблем!

Я подумал, что просто замечательно все излагаю.

- Здесь ты не прав, - уточнил он. - Скажи мне, почему я бросил свою работу... ты знаешь, почему я бросил мессианство?

- Толпы, ты сам сказал. Все хотели, чтобы ты творил для них чудеса.

- Да. Но это не главное, это во-вторых. Толпофобия - это твоя беда, не моя. Не толпы утомляли меня, а то, что этой толпе было совсем наплевать на то, что я пришел им сказать. Знаешь, можно пройти пешком по океану от Нью-Йорка до Лондона, творить золотые монеты из воздуха, а им все равно будет на это наплевать.

Когда он говорил это, он казался самым одиноким из живущих на этом свете. Ему не нужны были ни пища, ни кров над головой, ни деньги, ни слава. Он умирал от сжигавшей его потребности поделиться тем, что он знал, а всем было плевать, и никто не хотел слушать.

Я нахмурился, чтобы не заплакать.

- Да, но ты сам просил это, - сказал я. - Если твое собственное счастье зависит от того, как поступает кто-то там еще, то я думаю, тебе действительно не сладко.

Он вскинул голову, и его глаза сверкнули так, будто я ударил его гаечным ключом. Я тут же подумал, что мне не стоит сердить этого парня. Легко изжариться, если в тебя попадет молния. Затем он улыбнулся своей полуулыбкой.

- А ты знаешь, Ричард? - медленно произнес он. - Ты - прав!

Он снова замолчал, размышляя о том, что я сказал. Не замечая этого, я часами рассказывал ему о том, как мы когда-то встречались, какие знания ждали нас впереди - все эти идеи