Карлос Кастанеда

Внутренний огонь (Часть 2)

какой-то внутренний зуд, как если

бы мягкие органы моего тела были в огне, а затем я был опять на скамейке,

а Хенаро ушел. Он помахал мне на прощание рукой через площадь и исчез

среди людей, идущих на рынок.

Дон Хуан очень оживился. Он смотрел на меня непрерывно. Он встал и

обошел меня, затем сел опять и не смог удержать строгого выражения лица,

когда смотрел на меня.

Я понял, почему он действует таким образом: я вошел в состояние

повышенного сознания без помощи дона Хуана, Хенаро самому удалось сдвинуть

мне точку сборки.

Я невольно засмеялся, видя, как дон Хуан торжественно засовывает мою

шариковую ручку в свой карман. Он сказал, что собирается воспользоваться

моим состоянием повышенного сознания, чтобы показать мне, что нет конца

тайне человека и тайне мира.

Я сосредоточил все свое внимание на его словах, но он сказал что-то,

чего я не понял. Я попросил его повторить то, что он сказал, но не мог

понять ни слова из того, что он говорил: он либо говорил на чужом мне

языке, либо просто бормотал. Странным во всем этом было то, что что-то

поймало мое личное внимание: или ритм его речи, или мое усилие понять его.

У меня появилось чувство, что мой ум отличается от обычного, хотя я не мог

выразить, в чем это отличие. Я тяжело задумался, рассуждая о том, что же

происходит.

Дон Хуан говорил очень тихо мне в ухо. Он сказал, что поскольку я

вошел в состояние повышенного сознания совсем без всякой помощи с его

стороны, то фиксация моей точки сборки очень ослабла, и я могу позволить

ей сдвинуться влево путем расслабления, наполовину уснув на этой скамейке.

Он уверял меня, что последит за мной и что мне нечего бояться. Он вынуждал

меня расслабиться и позволить сдвинуться моей точке сборки.

Мгновенно я почувствовал телесную тяжесть глубокого сна. В один из

моментов я осознал, что вижу сон: я увидел дом, который видел раньше. Я

приближался к нему, как если бы шел по улице. Были и другие дома, но я не

обращал на них никакого внимания: что-то фиксировало мое сознание на том

доме, который я видел. Это был большой современный панельный дом с

лужайкой перед парадной дверью.

Когда я приблизился к дому, у меня появилось чувство сродства с ним,

как если бы я его уже видел во сне. Я вышел на гравийную дорожку к главной

двери: она была открытой, и я вошел внутрь. Там был большой зал и большая

жилая комната направо с темно-красной кушеткой и соответствующими

креслами, стоящими в углу. У меня, очевидно, было тоннельное зрение: я мог

видеть только то, что находилось перед глазами.

У кушетки стояла молодая женщина, так, как будто она только что

поднялась, когда я вошел. Она была тонкой и высокой, и исключительно

хорошо одета в заказной костюм. Ей было около двадцати. У нее были

темно-каштановые волосы, жгучие карие глаза, которые, казалось, улыбались,

и острый тонко очерченный нос. Цвет лица был светлый, но с оливковым

отливом. Мне она показалась восхитительно прекрасной. Очевидно, она была

американкой. Она кивнула мне, улыбаясь, и протянула руки ладонями вниз,

как если бы хотела помочь мне подняться.

Я схватил ее руки самым неуклюжим образом. Я перепугался и хотел

отступить, но она держала меня крепко и все же очень нежно. Ее ладони были

длинные и прекрасные. Она говорила со мной по испански с легким акцентом.

Она умоляла меня расслабиться, почувствовать ее руки, сосредоточить свое

внимание на ее лице и следить за движениями ее рта. Я хотел спросить ее,

кто она, но не мог вымолвить ни слова.

Затем я услышал голос дона Хуана в ухе. Он сказал: 'а, вот ты где!' -

как если бы он только что нашел меня. Я сидел на парковой скамье. Но я мог

также слышать голос молодой женщины. Она сказала: 'иди и сядь со мной'. Я

сделал это, и тут начался самый невероятный сдвиг точек зрения - я

попеременно был то с доном Хуаном, то с этой молодой женщиной. Я мог

видеть каждого из них так же ясно, как и все остальное.

Дон Хуан спросил меня, люблю ли я ее, нахожу ли ее привлекательной и

утешительной. Я не мог говорить, но как-то сообщил ему свое чувство: что

мне безмерно нравится эта девушка. Я думал, без всяких задних мыслей, что

она образец доброты и что она необходима для того, что дон Хуан делает со

мной.

Дон Хуан опять заговорил мне в ухо и сказал, что если я ее так люблю,