Кандыба Виктор Михайлович

Тайные превращения

к нему в лапы, разрывал своими зубами, так что вскоре ужас и паника покатились по рядам армии короля Хьерварда'.

Тем временем друг Бодвара Хьялти отправился на его поиски и, найдя его в палатке сидевшим без движения, принялся бранить за то, что он покинул короля в трудную минуту. В конце концов, Бодвар поднялся и вышел из палатки, заметив, что теперь он принесет меньше пользы королю, чем мог бы, если бы его оставили там, где он сидел. Когда он появился в рядах сражающихся, медведь уже исчез, и с этого момента ход битвы переменился, и все доблестные витязи Хрольва полегли вокруг своего короля. Впечатляющий образ могучего медведя, сеющего ужас и смерть во вражеском войске, недавно был весьма эффектно использован Ричардом Адамсом в его романе 'Шардик'.

Скрытый смысл этого эпизода понятен: Бодвар сражался в образе медведя в то время, как его тело оставалось неподвижно сидящим в палатке. Описываемая в саге битва часто упоминается в датских эпических преданиях, о ней также имеется свидетельство на латинском языке, которое оставил Саксон Грамматик (датский хронист-летописец) в начале XIII века, основываясь, видимо, на древней поэме 'Biarkamal', из которой сохранилось несколько фрагментов на исландском языке. Похоже, 'Бьярки' ('Biarki' - имя, которое употреблял Саксон) изначально значило 'рожденный от героя', а 'Бодвар' на самом деле является прозвищем: 'рожденный битвой' или 'боец'.

В этой поэме речь идет об истории девушки, ставшей женой медведя и родившей детей, которые были наполовину людьми, наполовину медведями, служа своеобразным связующим звеном между миром людей и миром животных. Лапп Тури, чей труд о верованиях его народа под названием 'Книга Лапландии' был издан в 1910 году и который, несомненно, знал это сказание, сообщает следующее:

'Я слышал, что некогда жила девушка, которая попала в медвежью берлогу- и благополучно проспала там целую зиму, родив впоследствии от медведя ребенка. Ребенок этот был мальчиком, но вместо одной руки у него была медвежья лапа, которую он всегда прятал от людских глаз. Однажды какой-то человек пожелал увидеть ее, но он не хотел показывать, сказав, что это опасно. Но человек не поверил ему и настоял... Обнажив свою руку-лапу, он потерял над собой контроль и разорван этому человеку лицо. Тогда все увидели, что он говорил правду...'

Медведь был самым сильным и опасным зверем на скандинавском севере и, очевидно, производил сильное впечатление на охотников. На медвежьи шкуры укладывали умерших или, что более вероятно, мертвецов в них заворачивали перед тем, как опустить в могилу; на это указывают следы когтей, сохранившиеся в норвежских и шведских могильниках, относящихся к периоду, предшествовавшему эпохе викингов.

...Мэри Даниэлли, исследовавшая обряд посвящения, упоминаемый в исландских сагах, приводит ряд сказаний, в которых герой для доказательства своего мужества выходит один на один на медведя, а в одном из них юноши носят накидки из медвежьих шкур до тех пор, пока не принесут медвежью голову, что свидетельствовало бы об их зрелости... За этими преданиями стоит память об испытаниях юношей, принимаемых в компанию воинов после схватки с медведем, настоящим или символичным, и что воины на таких обрядах надевали медвежьи шкуры.