Александра Давид-Ноэль

Мистики и маги Тибета. (Часть 1)

мною резиденцию. Сначала отшельник жил в строгом заточении. Селяне и пастухи, снабжавшие его пищей, оставляли свои подношения у двери и удалялись, не повидав его. К тому же, приют его был недоступен в течение трех или четырех месяцев в году из-за снежных заносов, делавших непроходимыми все ведущие к нему долины.

С возрастом гомтшен стал держать у себя для услуг юношу, а к тому времени, как я сама поселилась в пещере под его жилищем, вызвал к себе свою сожительницу. Лама принадлежал к секте 'Красных колпаков' и не был обязан соблюдать безбрачие.

Я прожила в своей пещере неделю, и каждый день навещала гомтшена. Беседы с ним были не лишены интереса, но для меня было важно наблюдать повседневную жизнь тибетского отшельника. Немногим европейцам довелось жить в тибетских монастырях, но никто из них никогда не селился возле овеянных диковинными легендами анахоретов. К последнему соображению, вполне достаточному для меня, чтобы обосноваться поблизости от гомтшена, присоединялось горячее желание самой провести опыт созерцательной жизни по ламаистским методам. Однако, одно мое желание ничего не решало: необходимо было получить согласие ламы. Если он мне его не даст, будет совершенно бесполезно жить по соседству с ним. Он запрется у себя, и мне останется только созерцать каменную стену, зная, что за ней 'что-то происходит'. А я хотела совсем другого.

В форме, соответствующей обычаям Востока, я обратилась к ламе с просьбой приобщить меня к исповедуемой им самим истине. Лама не преминул возразить, выдвинув в качестве довода несовершенство своих знаний. Он заявил, что не стоит мне задерживаться в этом негостеприимном крае для бесед с невеждой, тогда как я уже имела возможность подолгу общаться с учеными ламами. Я горячо настаивала, и он, наконец, согласился принять меня в ученики, но не сразу, а после прохождения испытательного срока. А когда я стала благодарить, он перебил меня:

- Подождите, я ставлю одно условие. Вы должны обещать не возвращаться в Гангток и не делать никаких экскурсий на юг* (*'Ехать на юг' - значит приблизиться к маршруту туристов и к Гангтоку и Калимпонгу, где живут иностранцы. - Прим. авт.) без моего позволения.

Приключение становилось все интереснее, его своеобразие меня восхищало.

- Обещаю, - ответила я решительно.

К моей пещере пристроили (по образцу обители ламы) лачугу, сколоченную из грубо обтесанных топором досок. Горцы в этой местности не умеют обращаться с пилой и, по крайней мере, в то время, не собирались этому учиться. На расстоянии нескольких сотен метров от пещеры соорудили другую лачугу, состоящую из отдельной комнаты для Ионгдена и помещения для слуг. Расширяя пределы своей обители, я руководствовалась не только любовью к комфорту. Для меня было бы трудно самой ходить в гору за водой и топливом и затем подниматься с тяжелой ношей к пещере. Ионгден же недавно окончил школу-интернат и также как и я, мало был приспособлен к тяжелому физическому труду. Чтобы не отрываться от занятий, нам необходима была помощь. Предстоящая зимовка требовала больших запасов провизии и защищенного от непогоды места для ее хранения. Сейчас эти трудности не показались бы мне такими страшными, но тогда я выступала в роли отшельницы впервые, а мой сын еще не успел приобрести опыта путешественника-исследователя.

Дни шли, наступила зима. Она одела весь ландшафт девственным снежным покровом, и, как мы и предвидели, закрыла подступы к долинам, ведущим к подножию нашей горы.

Гомтшен затворился на долгий срок в своей пещере. Я сделала то же самое. Моя единственная ежедневная трапеза ставилась за занавеской у входа в мою келью. Мальчик, приносивший еду и потом забиравший пустые блюда, меня не видел и молча удалялся. Такой уклад жизни совпадал с уставом монахов ордена св. Бруно, но у нас не было развлечений, доставляемых посещением богослужений.

Как-то в поисках пищи ко мне забрел медведь. После первых проявлений удивления и недоверия он успокоился и стал приходить постоянно и ждать уже привычного угощения.

Наконец, в начале апреля один из мальчиков заметил внизу в проталине движущуюся точку и закричал: 'Человек!' - голосом, каким древние мореплаватели кричали: 'Земля!'. Блокада была снята, и мы получили письма, написанные в Европе пять месяцев назад.

... В трехстах метрах ниже моей пещеры - сказочный мир цветущих рододендронов. Мглистая гималайская весна. Восхождения на исполинские обнаженные вершины. Долгие переходы по пустынным долинам с вкрапленными в них небольшими кристально чистыми озерами.