Яков Шпренгер и Генрих Крамер
Молот Ведьм (Часть 2)
Единоборство допускается святым Фомой (II, 95). Он утверждает, что единоборство может быть разрешено тогда, когда оно приближается к общему характеру прорицаний. Значит, до известной степени испытание прикосновением к раскаленному железу может считаться допустимым. К этому испытанию прибегали многие благочестивые владыки, желавшие узнать правду. Так поступил, например, набожный император Генрих, применив это испытание к своей супруге, девственнице Кунигунде, которую он подозревал в прелюбодеянии. Так поступает и судья, заботящийся об общем благе и прибегающий к меньшему злу, чтобы избежать большего. Такой судья терпит блудниц в городе, чтобы неудовлетворенная похоть не привела все в смятение. Ведь Августин сказал: 'Устрани блудниц, и ты приведешь через похоть все в смятение'. Если испытание раскаленным железом может успокоить общество и защитить обвиняемого от несправедливых нападок, то нельзя возражать против применения этого испытания. К тому же ранение рук через прикосновение к раскаленному железу представляет из себя меньшее зло, чем уничтожение жизни при единоборстве. Где допускается единоборство, там тем более должно допускаться испытание раскаленным железом. Против этих умозаключений говорится в каноническом праве (II qu. 5, monomach.) следующее: 'Те, которые гонятся за подобным (испытанием), кажутся искушающими бога'. Ученые к этому прибавляют, что, следуя указанию Апостола (I Посл. к Фессал. 5), надо воздерживаться не только от зла, но и от всего того, что кажется злым. Посему в указанном месте канона не говорится: 'Все же, которые гонятся за подобным, искушают бога', но утверждается: 'Они кажутся искушающими бога'. Так говорится для того, чтобы было понятно, что тот, кто пользуется этим средством, преследует, пожалуй, и правильную цель. Но этого средства надо остерегаться, потому что оно кажется плохим. Я отвечаю: недозволительность испытания раскаленным железом явствует из двух оснований: во-первых, это испытание употребляется для распознавания скрытых вещей, обнаружить которые может только бог. Во-вторых, о подобном испытании не говорится ни в божественном писании, ни в писаниях святых отцов. Посему в каноне (С. consuluist i, II qu, 5) утверждается: 'То, что не основано на писаниях святых отцов, должно почитаться суеверным измышлением'. А папа Стефан говорит: 'На основании добровольного признания или на основании доказательств через посредство свидетелей нашему трибуналу дано право судить о преступлениях. Судить же скрытое и неизвестное надо предоставить тому, кто один знает сердца людей'. Между единоборством и испытанием раскаленным железом есть разница. Единоборство скорее приближается к общему характеру прорицаний. Ведь кулачные бойцы совершенно равны по силе и по искусству. А при испытании раскаленным железом мы этого равенства не видим. Хотя для исследования скрытых деяний людей и употребляются оба способа, однако, при испытании раскаленным железом ожидается некоторый чудесный успех, чего нельзя сказать о единоборстве, при котором наступает смерть или одного из борющихся, ли обоих. Лишь иногда испытание железом может быть разрешаемо наравне с единоборством, а именно, по желанию владык или светских судей. Заметь, что, говоря о словах святого Фомы, проводящего это различие, Николай из Лиры в своей библейской постилле (I Цар., 17), при разборе единоборства между Давидом и Филистимлянином, указывает на то что, при указанном условии единоборство может быть дозволено. Но Павел Бордосский оспаривает это мнение Николая и говорит, что это не соответствует учению святого Фомы и даже противоречит ему. Пусть владыка и светские судьи примут это к сведению. Павел Бордосский утверждает, что единоборство и иные испытания назначаются для раскрытия скрытых вещей, что, однако, должно быть предоставлено божьему провидению. Нельзя утверждать, что единоборство установлено богом со времен схватки Давида с Голиафом. Ведь Давиду бог особым внутренним чувством объявил о том, что он должен сразиться с Голиафом и отомстить за оскорбление, нанесенное богу филистимлянами, как это явствует из слов Давида: 'Я гряду на тебя во имя бога живого'. Таким образом, Давид был, собственно говоря, не дуэлянтом, но исполнителем божьего приговора. Во-вторых, судьи должны обратить внимание на то, что при единоборстве обоим противникам предоставлена возможность убить друг друга. Так как один из них невиновен, то таким образом появляется возможность убить невиновного. Это недопустимо в любом случае, так как противоречит божьей заповеди и естественному закону,. Все участники: