Л.Н.Толстой

Греческий учитель Сократ

Сократ

и говорит:

– Здравствуй, Аристон! Что давно не видать тебя? Верно, ты работой какой занят, тебе

и некогда шляться, как нам?

– Нет, – говорит, – я никакой работой не занят. Да и на что мне работать? И нечего и

незачем. Мне и так хорошо. Я ведь не бедняк какой, а человек достаточный, слава богам!

Какая же мне неволя работать или хлопотать? Вот нешто в начальство, если бы выбрали,

пожалуй, из чести пошел бы. Да и то навряд. Возьмешь должность какую-нибудь – все

забота. Хочешь, не хочешь – иди, слушай, говори и пиши. Все это докука лишняя. И с чего

мне себя неволить? Деньги у меня есть, рабы есть, что не вздумаю, то будет у меня. Живу

весело, чего же мне еще?

– Это точно, что неволи тебе нет, – сказал Сократ, – да только хорошо ли будет, если

ты весь век так проживешь?

– А отчего же нехорошо? Чего же еще лучше, как весь век в удовольствиях прожить?

– То-то, хорошо ли будет? – сказал Сократ. – Не все то хорошо, что нам хорошим

кажется. Слыхал ли ты о Геркулесе?

– Кто не знает о Геркулесе, какой он богатырь был и какие дела славные делал и какую

славу заслужил, – сказал Аристон.

– Ну, а слыхал ты, как он путь жизни выбирал? – сказал Сократ.

– Этого не слыхал.

– А не слыхал, так я расскажу тебе, – сказал Сократ. – Рассказать, что ли?

– Расскажи, Сократ, – сказали другие.

И Сократ стал рассказывать:

– Вот видишь ли: когда Геркулес вырос, задумывался он над тем, какую ему избрать

жизнь. И пошел он прогуляться и все с собой думает: что ему делать и как жить? И вот шел

он, шел и зашел далеко в поле и видит: откуда ни возьмись, в чистом поле идут к нему

навстречу две женщины. Подивился Геркулес и пошел сам к ним навстречу. Видит: одна ни

большая, ни маленькая, ни толстая, ни худая, ни нарядная, ни замаранная, а простая и

неприметная, идет ровно, тихо, не торопится, а другая – высокая, толстая, в пышном платье,

набеленная и нарумяненная. Неприметная шла прямо и не оглядывалась по сторонам.

Нарядная же подергивалась, охорашивалась и все оглядывалась, на тень свою смотрела. Вот

стали они подходить к Геркулесу, нарядная подпрыгнула и выскочила вперед прямо к

Геркулесу.

– Знаю я, – говорит, – что раздумываешь ты о жизни: какую тебе жизнь избрать и по

какой дороге идти? Вот я и вышла показать тебе самую лучшую мою дорогу. Пойдешь со

мной, все тебе легко и весело будет. Не будет у тебя ни трудов, ни заботы, ни печали. Печали

тебе никакой не будет, веселье на моей дороге никогда не будет перемежаться, – от одного

веселья будешь переходить в другое, забота только та и будет, что выбирать: какое сладкое

кушанье слаще, какое вино вкуснее, какая постель мягче, какое веселье веселее. А трудов

только и будет, что приказать то, что тебе вздумается. Все, что прикажешь, другие тебе и

сделают.

Хорошо показалось Геркулесу обещание толстой женщины, и, чтобы запомнить ее,

спросил ее имя.

– Имя мое настоящее, – сказала женщина, – Счастье. Ненавистники только по злобе

называют меня Роскошью. Так дразнят меня. Имя же мне – Счастье.

Неприметная женщина стояла тихо, пока говорила нарядная; но когда она кончила,

неприметная тоже заговорила и сказала:

Прежде всего я скажу свое имя; зовут меня – Праведность, и нет мне другого имени. Не

стану тебя заманивать соблазнами, как вот эта, а скажу тебе прямо, в чем благо всякого

человека. Ты увидишь, что только со мной и найдешь благо. Ведь ты сам знаешь, что для

того, чтобы земля родила, надо над ней потрудиться; хочешь, чтобы скотина была, надо за

ней походить; [чтобы] дом хороший был, надо камни тесать и ворочать; хочешь, чтобы люди

почитали тебя, надо трудиться для них; чтобы боги любили тебя, надо делать их волю. А

воля их в том, чтобы трудами своими заплатить за труды других. По этой дороге я поведу

тебя, и на этой дороге только есть благо.

Еще не договорила неприметная, как нарядная опять выскочила вперед.

– Видишь ли, – говорит, – Геркулес, на какую трудную дорогу она хочет увести тебя.

Труды, труды и труды только и обещает она тебе. А радость-то будет или нет – не лучше ли

идти со мной? Со мной не будет трудов, а с первых шагов будут только услады. Будешь

сладко есть, вкусно пить, мягко спать. Пойдем со мной, – сказала нарядная и хотела взять

Геркулеса за руку.

– Погоди, – сказала неприметная. – Ты говоришь: сладко есть и пить; и думаешь, что

это добро, но ты и есть-то и пить не умеешь. Ты и ешь-то и пьешь-то не вовремя, не тогда,