Флоринда Доннер

Жизнь-в-сновидении (Часть 1)

нас через путаницу переживаний в повседневной

жизни. Социальный мир определяет, что нам воспринимать, то есть

ставит рамки нашим способностям восприятия.

-- Восприятие мага действует за пределами согласованных

рамок, -- отметил он. -- Они построены и поддерживаются

словами, языком, мыслями. Это и есть согласование.

-- А маги не соглашаются? -- спросила я на всякий случай,

пытаясь понять то, что он говорит.

-- Они соглашаются, -- сказал Исидоро Балтасар, радостно

улыбнувшись. -- Но у них совершенно иное соглашение. Маги

отбрасывают обычное соглашение не только интеллектуально, но

также и физически, или еще как бы там это ни называть. Маги

разрушают рамки социально определенного восприятия, и чтобы

понять, что они имеют в виду, надо начать с практики. Поэтому

каждый должен быть предан идее, каждый должен расстаться с

разумом так же, как и с телом. Это должен быть бесстрашный и

сознательный выбор.

-- Тело? -- спросила я подозрительно, немедленно

заинтересовавшись, какой вид ритуала может предполагаться. --

Что они хотят от моего тела?

-- Ничего, нибелунга, -- засмеялся он. Потом уже серьезным

добрым тоном добавил, что ни мое тело, ни мой разум не были еще

в таком состоянии, чтобы следовать трудному пути магов. Видя,

что я готова запротестовать, он быстро признал, что ничего

дурного не произошло ни с моим умом, ни с моим телом.

-- Одну минутку! -- резко прервала я.

Исидоро Балтасар проигнорировал мой порыв и продолжал, что

мир магов -- обманчивый мир, и что недостаточно понять его

интуитивно. Каждому нужно также усвоить его интеллектуально.

-- Вопреки тому, во что верят люди, -- объяснял он, --

маги не практикуют мрачные эзотерические ритуалы, но стоят

впереди нашего времени. А суть нашего времени -- это разум. В

целом мы разумные люди. Маги, однако, люди разума, что имеет

совсем другое значение. Маги романтически относятся к идеям;

они развили разум до его пределов, поверив для этого, что

только при полном понимании интеллект может включить в себя

принципы магии без потерь со стороны его уравновешенности и

целостности. Именно в этом маги решительно отличаются от нас. У

нас очень мало уравновешенности и еще меньше целостности.

Он посмотрел на меня с ясной улыбкой. У меня было

неприятное впечатление, что он знает точно, о чем я думаю, или

даже о том, о чем я вообще не могу думать. Я поняла его слова,

но их значение ускользнуло от меня. Я не знала, что сказать. Я

даже не знала, о чем спросить. Впервые в жизни я чувствовала

себя крайне глупо. Это состояние не заставляло чувствовать себя

неадекватно, хотя я ясно понимала, что он прав. Я всегда очень

поверхностно и неглубоко относилась к интеллекту. Быть

романтичной в идеях -- это абсолютно чуждая для меня концепция.

Через несколько часов мы были на границе США в Аризоне.

Было очень трудно вести машину, так как начала сказываться

усталость. Я хотела поговорить, но не знала, что сказать, --

даже не так: -- я не могла найти слов, чтобы выразить себя. Во

мне был какой-то испуг после всего, что случилось. Это было

новое ощущение!

Чувствуя мою неуверенность и дискомфорт, Исидоро Балтасар

начал говорить. Он искренне согласился, что мир магов часто

ставит его в тупик даже сейчас, после стольких лет обучения и

сотрудничества с ними.

-- И когда я говорю 'обучение', я действительно имею в

виду обучение. -- Он засмеялся и хлопнул по коленям, чтобы

подчеркнуть свое заявление.

-- Только сегодня утром я был полностью разгромлен миром

магов совершенно неописуемым способом.

Он говорил тоном, в котором звучало наполовину

утверждение, наполовину недовольство, еще в его голосе была

такая восторженная энергия, прекрасная внутренняя сила, что я

почувствовала себя приподнято. Создалось впечатление, что он

может делать, выносить, воспринимать все что угодно, даже не

имеющее смысла. Я почувствовала в нем волю преодолеть все

препятствия.

-- Представь, я действительно думал, что уехал с нагвалем

только на два дня. -- Смеясь, он повернулся и встряхнул меня

свободной рукой.

Я была так поглощена звуком и живостью его голоса, что