Густав Майринк

Ангел западного окна

хорошо знакомый, бесчувственный и весёлый, детский голосок:

— Что ты хочешь?

— Чтобы ты сдержал слово!

— Думаешь, меня может заботить какое то слово?

— Если здесь, на земле, закон, данный Богом: верность за верность, слово за слово, — ещё имеет силу, то он должен быть действителен и по ту сторону, иначе небо опрокинется и смешается с адом в первозданный хаос!

— Так ты ловишь меня на слове?

— Да, я ловлю тебя на слове!

Снаружи с прежней силой продолжает бушевать гроза, но оглушительные раскаты грома, трескучие молнии доносятся до меня лишь как приглушенный фон, который рассекают опасно острые, безукоризненно логичные и ясные аргументы Ангела:

— Я всегда благоволил к тебе, сын мой.

— Тогда дай мне ключ и Камень!

— Зачем тебе ключ от несуществующей двери? Книга Святого Дунстана потеряна.

— Ну да, Келли, твоё тупое орудие, сначала пытался взломать её, а потом, естественно, потерял! В таком случае выбора нет и тебе известно, что мне нужно!

— Знаю, сын мой, знаю. Но как можно вновь обрести то, что утратил навсегда?

— Железной хваткой того, кто знает!

— Это не в моей власти. Мы тоже подчиняемся предвечным письменам Судьбы.

— И что же значится в этих предвечных письменах?

— Этого я не знаю. Послания Судьбы запечатаны.

— Ну так распечатай их!

— Охотно, сын мой! Где твой кинжал?

Громы и молнии! Как же я раньше то не понимал!.. В отчаянии рухнул я на колени перед очагом, словно это был алтарь высочайшей святыни. Но тщетно! Я умолял каменный монолит. Он лишь усмехался. Потом благосклонная улыбка оживила бледно зелёный нефритовый лик:

— Где наконечник копья Хоэла Дата?

— Потерян…

— И ты дерзаешь ловить меня на слове?

Вновь вспыхивает во мне пламя бессмысленного гнева; скрежеща зубами, я кричу:

— Да, я ловлю тебя на слове!

— Но какой властью? По какому праву?

— По праву жертвы! Властью жертвователя!

— И что ты от меня хочешь?

— Исполнения обета десятилетней давности!

— Ты требуешь Камень?

— Я требую… Камень!

— Будь по твоему! Через три дня ты его получишь. А пока собирайся в дорогу. Тебе предстоит новое путешествие. Время испытания твоего истекло. Ты призван, Джон Ди!..

Снова один во мраке. В бледном огне грозовых всполохов очаг, разинув свой чёрный и пустой зев, закатывается в злорадном хохоте.

Брезжит рассвет. С несказанным трудом несу я разбитое своё тело через закопченные развалины в тот закуток, где собрано всё, что ещё осталось от имущества Ди. Спина, все мои члены молят о покое, стоит хоть немного согнуться, и боль раскаленным ножом впивается в поясницу. Но я увязываю в узел мои лохмотья к предстоящему путешествию…

Внезапно появляется Прайс. Не говоря ни слова, следит он за моей возней. Потом кряхтит:

— Куда?

— Не знаю. Возможно, в Прагу.

— Он был здесь? У тебя? Это Он приказал?

— Да, Он был здесь. И… приказал! — Чувствую, что теряю сознание…

Конское ржанье. Грохот колес. Странный фурман появляется на пороге и вопросительно смотрит на меня. Но это не сосед, который за добрую треть всех моих сбережений подрядился довезти меня до Грейвзенда! Этого человека я не знаю.

Все равно! Пытаюсь подняться… Ничего не получается. Как то я буду добираться до Праги пешком там, на материке! Делаю знак человеку, пытаюсь быть понятым:

— Завтра… лучше завтра, мой друг…

Какое уж тут путешествие: я еле еле поднимаюсь со своего соломенного ложа… Боже, эти боли в пояснице!.. Они слишком… слишком сильны.

Хорошо, что Прайс рядом. Он склоняется надо мной и — шепчет:

— Крепись, Джонни, всё пройдёт. Ничего не поделаешь, старина, бренная плоть! Больной желчный пузырь, больные почки! Это всё проклятый камень! Камень, мой друг, который сидит в твоих почках. Он то и причиняет тебе такую боль!

— Камень?! — с мучительным стоном вырывается у меня, я бессильно откидываюсь на солому.

— Да, Джонни, камень! Если бы ты знал, как иные мучаются от камня, а единственное средство, которым располагаем мы, медики, чтобы избавить от него страждущего, — это хирургическое вмешательство.

Пронзительная боль вспыхивает огненными снопами…

— О мудрый пражский иудей! Великий рабби Лёв! — Мой стон проступает в тишине вместе с холодными каплями пота на лбу. Так это и есть обещанный Камень? Ради этого я столько лет ждал? Ради этого все мои жертвы? Какая чудовищная насмешка! Кажется, я даже слышу, как ад смеётся мне в лицо: «Камень Смерти, а не Камень Жизни, дал тебе Ангел. Давным давно… А ты и не знал? Вынашивал в чреве своём собственную смерть, а уповал на жизнь вечную?!»