Густав Майринк

Ангел западного окна

что не имею её при себе. Не думаю, чтобы карман одинокого ночного путника служил ей надёжным пристанищем в богемских лесах.

— Где книга? — шепчет император.

Я не даю вывести себя из равновесия.

— Криптограммы книги, Ваше Величество, мы пока что сами не смогли расшифровать полностью…

Император чует обман… Как заставить его поверить в помощь Ангела?! Ясно одно: до поры до времени я не могу дать Рудольфу… взглянуть на манускрипт; он его увидит только тогда… когда мы проникнем в тайну.

— Где книга? — Зловещий вопрос императора вторично прерывает поток моих быстрых, как молнии, мыслей. Угроза уже тлеет во взоре коршуна.

— Ваше Величество, книга в надёжном месте. Открыть замок, за которым она хранится, я могу только вместе с Келли. Один ключ у меня, другой — у него; лишь два ключа могут открыть кованый ларь. Но даже если бы Келли был здесь, всё равно… Ваше Величество, кто мне поручится…

— Бродяга! Мошенник! Висельник! — клюет император.

Я с достоинством уклоняюсь:

— Прошу Ваше Величество вернуть мне алую пудру. Для вас она, очевидно, ни на что не годная дорожная пыль, ибо каким образом может попасть в руки бродяги, мошенника и висельника высочайшая тайна тайн — Lapis transformationis?

Рудольф поперхнулся, недовольно заворчал… А я быстро добавил:

— Моя оскорбленная честь, честь английского баронета, не делает чести первому дворянину империи, ибо Ваше Величество отлично понимает свою недосягаемость.

Эти неслыханные по своей дерзости слова оказывают именно то действие, которого я и добивался. Император ещё крепче когтит в своих тощих пальцах коробочку с алой пудрой, медлит, потом бросает:

— Сколько мне ещё повторять, что я не вор?! Когда книга будет у меня?

Мой мозг сверлит одна мысль: только бы выиграть время!

— Когда Ваше Величество вызвали меня сюда, Келли как раз собирался отбыть по делам, не терпящим отлагательства. Как только он вернётся, я уговорю его показать книгу Святого Дунстана Вашему Величеству.

— А когда вернется ваш Келли?

Была не была!

— Через неделю, Ваше Величество. — Итак, слово произнесено!

— Будь по вашему. Через десять дней дайте знать бургграфу Розенбергу. А я подумаю о дальнейшем. Только не надейтесь, никакие отговорки вам уже не помогут! От святой церкви вы уже отлучены, сэр Ди! Моя власть, к сожалению, кончается у границ Богемии… И за их пределы вы будете немедленно выдворены, если я не увижу в указанный срок книги Святого Дунстана и не услащу слух мой вашими мудрыми поучениями относительно её содержания. Похоже, мы друг друга поняли? Отлично…

Часовня кружится у меня перед глазами. Вот он — конец! За десять дней мне следует расшифровать криптограммы Святого Дунстана, иначе всё пропало: как лжецов и шарлатанов нас вышвырнут за пределы Богемии и мы будем тут же арестованы шпионами инквизиции!.. В течение этих десяти дней Ангел должен помочь! Через десять дней я должен знать, что означают тёмные места пергаментной рукописи!.. Лучше бы этим страницам никогда не покидать тихой крипты епископа! По крайней мере хоть бы мне на глаза не попадались!..

Но кто ограбил склеп Святого Дунстана? Кто же, как не я, посылавший ревенхедам деньги и провоцировавший их на новые кощунства?!

Всякий грех зачтется, и исполнится правый суд. Так помоги же мне, ты, единственный, кто может мне помочь, спаситель чести моей, трудов и жизни, — Ангел Господень, чудесный страж Западного окна!

Тусклый светильник едва теплится. Одолевает сон; дни и ночи напролёт — отчаянные попытки расшифровать книгу Святого Дунстана… Мои глаза, обожженные бессонницей, воспалены и так же, как моя измученная душа, жаждут одного — покоя…

Наконец Келли вернулся. Позевывая, лениво развалился в кресле, в том самом, в котором я, прикованный как к пыточному стулу, в течение шести суток самозабвенно истощал мой мозг. Введя его в курс дела, я постарался как можно красноречивей изобразить ему нашу дальнейшую судьбу в случае, если не будут выполнены условия императора.

Лицо Келли вытянулось, глаза трусливо забегали за полузакрытыми веками, не суля ничего хорошего. О чём думает, что замышляет этот человек? И что делать мне? Меня знобило как в лихорадке, обдавая то жаром, то холодом…

Голос мой прозвучал глухо и хрипло: