Джеймс С. Гротштейн

«Внутренние объекты» или «химеры»: демоническая тр

В этой статье я обращаюсь к теме, на которую психоаналитики различных фрейдист-ских школ обращали мало внимания. Юнг и его последователи, напротив, всегда очень интересовались этой областью исследований. Я имею в виду обитателей, или, как я на самом деле хотел бы назвать, «общество», населяющее Бессознательное - или как можно также сказать, являющееся в нем. Хотя термин объект, неважно внутренний или внешний, стал ярлыком для этой сущности, когда мы глубже исследуем клинический материал, особенно сновидения, можно только сожалеть, насколько же он является безличностным и далеким от истины. Он сухо «объективен» в буквальном смысле; он также влечет за собой неточности, которые я продемонстрирую далее. С другой стороны идея архетипов коллективного бессознательного лучше подходит для внутреннего субъективного опыта пациента. Поскольку я не проходил подготовки в аналитической психологии, мне не хватает технических способностей в использовании архетипов и архетипического воображения в клинических целях. Следовательно, я буду опираться на эквивалентные понятия, предложенные Кляйн и Бионом, врожденных ожиданий и бессознательных фантазий о фантомных химерах, которые снова вызываются проективной идентификацией. К этим терминам я добавлю «автохтонный креационизм» (Grotstein 1996b).

Мои возражения против термина «объект», особенно «внутренний объект», связаны с двумя причинами. Во-первых, ортодоксальные классические и клейнианские авторы редко признают, что термин объект (если имеют в виду внешний объект) относится к человеку (субъекту, индивидууму), причем при его интернализации он изменяется посредством проек-тивной идентификации и последующей интроективной ре-идентификации, так что в оконча-тельном состоянии объект нераздельно сливается с проецирующим субъектом. Таким обра-зом возникает чужеродная «третья форма». Мое второе возражение относится больше к тому, что, как я считаю, является логическим позитивистским ограничением этой концепции. Тогда как в своих основных воззрениях Юнг был типичным средневековым ученым, Weltanschauung (миросозерцание) Фрейда, напротив, было как бы приковано к фиксированному небосводу, на него повлияла философия Просвещения, основателем которой можно считать Декарта. Как следствие, совершив свое открытие Бессознательного (на самом деле, переоткрыв его), Фрейд смешал воззрения логического позитивизма и германского романтизма, причем первый принес веру в абсолютную ценность науки, а второй представление о таинственных сверъестественных силах Природы. В результате инстинктивные драйвы стали дьявольским надиром фрейдистского небосвода, а объекты настоящим «Дилантином» - препаратом анти-конвульсантом, помогающим справляться с присущими их природе эпилептическими припадками. Бессознательное фактически превратилось в концепцию демонической наковальни, управляемой получеловеческим гомункулом, наделенным для этого правами благодаря принципу психического детерминизма, но лишенным чувства субъективности (Morgan 1993).

Постмодернизм оказал благотворное влияние на психоаналитическую теорию и прак-тику, введя представление об относительности и диалектику, особенно в форме интерсубъек-тивности (Muller 1996). Другим последствием было затухание важности драйвов в отношении аффектов. Еще один продукт постмодернизма - теория хаоса и сложной орга-низации (Gleick 1987; Waldrop 1992; Kaufmann 1995), недавно появившаяся в естественных науках, может быть связана с соответствующими элементами в современных разработках психоаналитической теории. Я имею в виду концепции Биона (1962, 1963, 1965, 1970, 1992) альфа функции, альфа и бета элементов, инфантильной катастрофы и Трансформации и Эволюции «О», Регистр Реального у Лакана (1966); идеи Матте-Бланко (1975, 1988) о бесчисленных наборах, бесконечности как таковой, би-логичность и би-модальность (Rayner 1995). К этому списку следует добавить нейробиологическое разоблачение ума как «Картезианского театра», сделанное Деннетом (1991) и Дамазио (1994). Они исходили из того, что когнитивные исследования обнаружили, что мышление происходит через параллельный процессинг; таким образом любая мысль или образ являются виртуальной мыслью или образом, они не выводятся по одиночке на сцену внутреннего театра. Например, когда видим свои сны, мы проходим сложный процесс разбирательств и иллюзий относительно достоверности и переживаем сон, который только кажется нам таким, каким мы его видим. Вероятно эту идею можно выразить также как то, что нам только снится, что мы видим сон! Размышляя с математической