А. Лео Оппенхейм .

Древняя Месопотамия. Портрет погибшей цивилизации.

из Второзакония XXIII, 20 (ср.: Левит XXV, 36-37): ""Иноземцу отдавай в рост, а брату твоему не отдавай в рост"". Мы видим, что и угаритское письмо, и отрывок из Ветхого завета показывают одинаковое отношение к капиталу как источнику обогащения. В то же самое время староассирийские торговцы брали и простые и сложные проценты. Конечно, платить их они предпочитали в том размере, в ""каком один брат спросил бы с другого"".

Хорошо известно, что библейское представление о том, что мы переводим словом ""ростовщичество"", оказало далеко идущее и сильное влияние на экономическую историю Запада. Запрет на процентные сделки поддержала церковь, и он оставался в силе на протяжении всего средневековья, несмотря на разные виды давления, упорно оказываемого глубоко меняющимися экономическими условиями. Только Реформация, приведшая к изменению идеологических основ средневековой европейской цивилизации, могла сломить традиционное отношение церкви к экономической жизни Европы. В долгих теологических спорах, шедших в схоластической и народной литературе вплоть до XVII в., ""капиталистические"" концепции часто связывались с названием ""Вавилон"", олицетворявшим богатый город с весьма эффективной социальной и экономической организацией. Значение текста из Угарита состоит в том, что он заставляет переоценить контраст между библейской и вавилонской этикой, исходя скорее из экономических, чем из моральных соображений. Ссылки на западные тексты (т. е. из Сирии и Палестины) указывают, что экономическая ситуация в этих странах была диаметрально противоположной вавилонской. Чем же были вызваны эти различия?

Видимо, экономическое объединение осуществлялось в Вавилонии (т. е. в Южной Месопотамии, в отличие от Ассирии и Запада) в основном путем накопления в условиях замкнутого, самодостаточного развития экономики с центром управления во дворце или в храме. Хотелось бы подчеркнуть, что это, вероятно, никогда не было единственным способом экономической интеграции в данном районе. Фактически, по-видимому, существовал симбиоз между указанными центрами накопления и слоем населения, занимавшимся независимой экономической деятельностью как индивидуально, так и группами лиц равного социального положения. Наличие различных систем интеграции, противопоставление центров накопления частной экономике могло привести к появлению денег, т. е. избыточных товаров, или, во всяком случае, благоприятствовало этому. Деньги или эквивалентный им товар использовались в подобных обстоятельствах как способ оказания экономического давления и являлись средством обогащения. Их можно было давать в долг и получать за это вознаграждение. По причинам, которые мы не можем объяснить, в условиях накопления первоначально отсутствовали средства связи с окружающим миром, необходимые для получения нужного сырья, которого в данной местности не было, например камня, металла, строевого леса. Благодаря особым условиям или природным склонностям стоявшие вне магического круга системы накопления энергичные и коммерчески одаренные люди стали для центра необходимым связующим звоном. За свои услуги они получали плату. Такой симбиоз вполне устраивал обе стороны и создавал экономический ""климат"", способствующий урбанизации, которая так рано и успешно началась в этом районе. На северо-западе в Ассирии и Сирии, где существовали деревенские общины, капитал циркулировал только среди элиты, группы равного социального статуса, независимо от того, была ли она этнически одинакова с жителями деревни или представляла собой завоевателей. Деньги там не являлись средством экономического соперничества (между частной инициативой и инертными центрами накопления), поэтому сделки под проценты были и социально и морально неприемлемыми. То же самое, между прочим, происходило в Греции и даже в Риме, что вновь доказывает уникальность Месопотамии, пользовавшейся совершенно иными формами экономической интеграции, на основе которой выросли совсем другие моральные кодексы поведения.

В Ветхом завете о вавилонских и ниневийских торговцах часто говорится с огромной ненавистью и презрением, что вновь свидетельствует о важной особенности экономической жизни Вавилонии, которую Запад отвергал. Мы очень мало знаем о том, как велась торговля внутри месопотамских городов. Недвижимое имущество (дома, поля, сады), конечно, покупалось и продавалось, то же относилось и к доходам или их долям, которые получали от храмовых владений (п-ребенда),