Леон Дени

Спиритизм - Религия Будущего

Леон Дени.

Спиритизм — Религия Будущего

    Леон Дени (1847-192), благоговейно названный учениками «апостолом Спиритизма», — продолжатель фиософской линии Аллана Кардека в новых исторических условиях — в первой четверти ХХ века. Его труды переведены на все основные языки мира и десятки раз переиздавались во Франции.     Читатель, на этих страницах ты найдёшь всю правду о жизни и смерти, и поймёшь, что смерти нет, а есть только бессмертие и вечная жизнь. Это не книга дурной и невнятной мистики, это книга великой радости и правды, которая заставит тебя посмотреть на мир совершенно другими глазами.

СОЧИНЕНИЯ ЛЕОНА ДЕНИ

APRES LA MORT. ПОСЛЕ СМЕРТИ. L'AU-DELA ET LA SURVIVANCE DE L'ETRE. ЗАГРОБНАЯ ЖИЗНЬ И ВЫЖИВАНИЕ ЛИЧНОСТИ. CHRISTIANISME ET SPIRITISME. ХРИСТИАНСТВО И СПИРИТИЗМ. DANS L'INVISIBLE! (SPIRITISME ET MEDIUMNITE). В НЕЗРИМОЕ! (СПИРИТИЗМ И МЕДИУМИЗМ). ESPRITS ET MEDIUMS. ДУХИ И МЕДИУМЫ. LA GRANDE ENIGME. ВЕЛИКАЯ ЗАГАДКА. LE GENIE CELTIQUE ET LE MONDE INVISIBLE. КЕЛЬТСКИЙ ДУХ И НЕЗРИМЫЙ МИР. LE MONDE INVISIBLE ET LA GUERRE. МИР НЕЗРИМЫЙ И ВОЙНА. LE POURQUOI DE LA VIE. ОСНОВАНИЕ ЖИЗНИ. LE PROBLEME DE L'ETRE ET DE LA DESTINEE. ЧЕЛОВЕК И СУДЬБА ЕГО В МИРЕ ЭТОМ И ИНОМ. POURQUOI LA VIE? В Ч_М СМЫСЛ ЖИЗНИ? LE SPIRITISME ET SES DETRACTEURS. СПИРИТИЗМ И ЕГО КЛЕВЕТНИКИ. SYNTHESE SPIRITUALISTE. СПИРИТУАЛИСТИЧЕСКИЙ СИНТЕЗ. LA VERITE SUR JEANNE D'ARC. ПРАВДА О ЖАННЕ Д'АРК.

«Человек, который начинает жить для души, подобен человеку, который вносит свет в тёмный дом. Темнота тотчас же рассеивается. Только упорствуй в такой жизни, и в тебе совершится полное просветление.» Будда

«Твои тени живут и исчезают. То, что в тебе вечно, то, что разумеет, принадлежит непреходящей жизни. Это вечное есть существо, которое было, есть и будет и час которого не пробьёт никогда.» Рамакришна

1     Славные города древности, я видел их лежащими в саване из камня и песка: Карфаген с его белыми отрогами, греческие города Сицилии, равнины Рима с обвалившимися акведуками и разверстыми могилами, некрополи, спящие двадцативековым сном под пеплом Везувия. Я видел последние останки древних городов, некогда человеческих муравейников, сегодня же пустынных развалин, которые солнце Востока обжигает своими знойными ласками.     Я представил себе толпы, некогда суетившиеся и обитавшие в этих местах; оне проходили пред моим мысленным взором с раздирающими их страстями, с их любовью, ненавистью, рухнувшими честолюбивыми устремленьями, с их победами и пораженьями — дымы, унесённые дыханием времени. И я сказал себе: «Вот чем становятся великие народы, исполинские города: кучкой камней, мрачными курганами, могилами, затенёнными чахлой растительностью, листы и стебли коей со стоном колышет вечерний ветер.» История отметила быстротечность их существования, кратковечность их величия, их конечное падение, а земля покрыла всё. А сколько других, коих неизвестны даже названья; сколько городов, рас, цивилизаций погребено навсегда под толщею вод, на поверхности затонувших материков!     И я вопрошал самого себя, для чего она, вся эта суета народов Земли, для чего эти поколенья людей, сменяющие друг друга подобно слоям песка, непрестанно наносимым волною, дабы покрыть слои, им предшествовавшие; для чего все труды, всякая борьба, все страдания, если всё должно привести во склеп?! Века, эти мгновения вечности, вместили в себя народы и царства, а затем ничего не осталось и от них самих. Сфинкс поглотил всё.     Куда же мчится человек в беге своём? В небытие или к неведомому свету? Улыбающаяся, вечная, Природа обрамляет своим великолепьем печальные обломки империй. В ней всё умирает для того лишь, чтоб вновь возродиться. Трудно постижимые законы и незыблемый порядок правят её движеньем. Неужели же один только человек вместе со всеми своими свершеньями предназначен небытию и забвению?     Скорбное впечатление, произведённое зрелищем мёртвых городов, я нашёл его ещё более мучительным пред хладными останками моих близких, тех, кто разделил со мной мою жизнь.     Умирает один из тех, кого вы любите. Склонившись над ним, со сжимающимся сердцем, вы видите, как по его чертам медленно разливается загробная тень. Внутренний очаг бросает всё меньше бледных и дрожащих отблесков, вот они ослабли ещё, а затем прекратились и вовсе. И ныне, всё, что в этом существе означало жизнь, — эти глаза, недавно блестевшие, эти уста, произносившие слова, эти подвижные и деятельные руки — всё подёрнуто дымкой, всё безмолвно, недвижно, безжизненно. На этом смертном одре остался один только труп!