Ричард Бах

Мост через вечность (Часть 2)

олётом на легчайшем из них, заставляя его делать самое сложное: вращаться то влево, то вправо, полуповорот и выход из пике, три поворота — выход из пике.

И так на всём протяжении вниз до минимальной высоты, затем — подлёт к посадочной полосе и приземление.

Планер коснулся земли, заскользил мягко на своём единственном колесе по направлению к белой линии, прочерченной известью на взлётной полосе, и остановился за несколько футов от неё.

Крылья постепенно наклонились вниз к земле. Она справилась со своей задачей. Я выбежал навстречу ей на взлётную полосу и на расстоянии услышал торжествующий возглас, доносящийся из кабины.

Радость инструктора была беспредельной:

— Ты смогла! Ты вращалась сама, Лесли! Ура!

Затем фонарь кабины быстро открылся, и вот она сидит, улыбается и робко смотрит на меня, ожидая, что же я скажу. Я поцеловал её улыбку.

— Великолепный полёт, вук, великолепное вращение! Как я горжусь тобой! На следующий день она занималась по свободной программе.

Как восхитительно стоять и со стороны наблюдать, как твой самый дорогой друг выступает на спуске без тебя! Новый характер поселился теперь в её теле и пользуется им для того, чтобы победить хищный страх, который таился и пугал её десятилетиями.

Теперь этот характер был заметен по её лицу. В голубых, как море, глазах были золотые искорки, которые танцевали, как электричество в силовой установке. В ней сила, думал я.

Ричард, никогда не забывай этого: ты смотришь не на обычную леди, это незаурядное человеческое существо, никогда не забывай этого!

Я справлялся со своим испытанием не так успешно, как она. Иногда время от времени без всякой причины я бывал неприветлив с ней, молчал и отталкивал её, сам не понимая почему.

В таких случаях она обижалась и говорила так:

— Ты был груб со мной сегодня! Ты разговаривал с Джеком, когда я приземлилась, я подбежала к тебе, а ты повернулся ко мне спиной, будто бы меня не было вообще! Как будто я была, но ты не хотел, чтобы я была!

— Помилуй, Лесли! Я не знал, что ты там. Мы разговаривали. Неужели ты считаешь, что всё должно прекращаться, когда ты появляешься?

На самом деле, я знал, что она подошла, но ничего не сделал, будто она была листком, упавшим с дерева или ветерком, просвистевшим мимо. Почему меня раздражали её слова?

Это случилось вновь между прогулками, музыкой, полётами и светом свечей. По привычке я строил вокруг себя новые стены, скрывал свой холод за ними и использовал свои старые способы защиты против неё. На этот раз она не сердилась, ей было грустно.

— О, Ричард! Неужели ты обременён демоном, который так ненавидит любовь? Ты ведь обещал устранять препятствия между нами, а не строить новые!

Она вышла из трейлера и принялась в одиночестве ходить в темноте туда-сюда, вдоль всей взлётной полосы. Она прошагала так целые мили.

Я не обременен демоном, думал я. Стоит только раз поступить необдуманно, и она говорит, что во мне демон. Почему это её так задевает?

Не говоря ни слова, погрузившись в свои мысли, она возвращалась и часами писала в своем дневнике.

Шла неделя практических занятий перед соревнованиями, в которых мы решили участвовать. Я был пилотом, а Лесли — командой наземного обслуживания.

Мы поднимались в пять часов утра, чтобы помыть, почистить и привести в готовность планер, прежде чем утренняя температура воздуха поднимется до ста градусов.

Нужно было откатить его в очередь на взлётной полосе и заполнить его крылья водой, служившей балластом. Стоя на солнце, она держала вокруг моей шеи лёд, завернутый в полотенце, до самой последней минуты перед вылетом.

После взлета она поддерживала со мной контакт по радио из автомобиля, пока ездила в город за продуктами и водой, всегда готовая подобрать меня и планер, если я вынужден буду приземлиться за сотню миль в пустыне.

Когда я приземлялся, она ждала меня с прохладительными напитками и помогала мне оттянуть планер на ночь под навес. Затем она превращалась в Мэри Кинозвезду, которая подавала ужин при свечах и слушала отчёт о моих дневных приключениях.

Когда-то она говорила мне, что плохо переносит жару, но теперь, глядя на неё, нельзя было сказать этого. Она проработала, как пехотинец в пустыне, без отдыха подряд пять дней.