Баркер Эльза

Письма живого усопшего о войне Часть2

ПРЕДИСЛОВИЕ АВТОРА

Самое мучительное из всех страданий европейского мира -- это

страх смерти. Он происходит от полного неведения -- что ждет

человека по ту сторону могилы. Этого мучительного страха нет

на Востоке; там смерть рассматривается как временное

состояние, за которым последует новая земная жизнь, и поэтому

там и не возникает того бездонного провала в неведомое,

который проносится в сознании европейца при мысли об ожидающей

его смерти.

Из этого следует, что страх смерти не есть неизбежность, а

лишь следствие определенного миросозерцания. Это

подтверждается и предсмертными переживаниями глубоко

религиозных людей, которые верят в Бога, в Его благость и

поэтому -- не боятся. Но таких людей немного. Большинство

чувствует потребность не только верить, но и знать.

Но возможно ли узнать, что испытывает человек после смерти?

Указания на то, что это возможно, не уменьшаются, а растут, и

это дает надежду, что страх смерти будет также побежден, как и

всякое иное неведение.

Однажды вечером в Париже (это было в прошлом году) я вдруг

почувствовала, как что-то настойчиво побуждает меня взять в

руки карандаш и писать, хотя я не имела абсолютно никакого

представления, о чем именно. Подчиняясь этому, поступающему

как будто извне, импульсу, моя рука скользила по бумаге, и

вскоре передо мной появилось замечательное послание личного

характера за подписью 'Х.'.

Смысл послания был очевиден, но меня удивила подпись.

На следующий день я показала его приятельнице и спросила, не

знает ли она, кто такой 'Х.'. 'Ну как же, -- ответила она, --

ты разве не знаешь, что за этой подписью обычно скрывается наш

знакомый, м-р ***'.

Об этом я не знала.

В это время м-р *** находился за шесть тысяч миль от Парижа,

и, как мы обе считали, -- в мире живых. Но через день или два

из Америки пришло письмо, в котором сообщалось, что м-р ***,

находившийся на западе Соединенных Штатов, умер за несколько

дней до того, как я получила в Париже, записанное

автоматическим способом письмо-послание за подписью 'Х.'

Насколько мне известно, в Европе я была первым человеком,

узнавшим эту печальную новость, и я немедленно сообщила своей

приятельнице о смерти 'Х.' Ее это не удивило; более того, она

сказала мне, что подобное предчувствие появилось у нее уже

несколько дней назад, когда я показала ей письмо 'Х.', но

тогда она решила промолчать.

Нет нужды говорить, что этот необычный инцидент произвел на

меня сильное впечатление...

Но при этом к вопросу возможности общения между двумя мирами я

продолжала относиться на удивление равнодушно. Спиритуализм

никогда не вызывал у меня особого интереса, и я не читала даже

самых общеизвестных работ на эту тему ...

В течение нескольких последующих недель таким же

автоматическим письмом были записаны еще несколько писем за

подписью 'Х.'; но вместо того, чтобы ощущать положенный в

таких случаях энтузиазм, я со все большей неохотой подчинялась

необходимости записывать письма, и только моя приятельница

смогла убедить меня в том, что я должна продолжать этим

заниматься, и что если 'Х.' действительно хочет что-то

поведать миру, то я должна рассматривать записи как редкую

привилегию, как предоставляющийся мне шанс помочь ему...

Постепенно, по мере того как я преодолевала свое предубежденное

отношение к автоматическому письму, я находила все больший

интерес в том, что 'Х.' сообщал мне о жизни вне земли ...

Когда мне впервые предложили опубликовать эти письма с моим

собственным предисловием, я отнеслась к этой идее без особого

энтузиазма. К тому времени я уже написала несколько книг,

более или менее известных, и прочность моей литературной

репутации уже была для меня предметом некоторого тщеславия.

И мне вовсе не хотелось прослыть эксцентричной, или что

называется женщиной 'со странностями'. Я согласилась указать в

Предисловии, что письма были записаны мной методом

автоматического письма, что, в общем-то, было правдой, хотя и

не всей правдой. Такая формулировка удовлетворила мою

приятельницу; но, с течением времени, она перестала

удовлетворять меня. Мне она показалась не до конца искренней.

Я долго ломала голову над этой проблемой... Окончательно этот

вопрос разрешился, когда уже примерно две трети писем было

записано; я решила, что если я вообще опубликую когда-нибудь

эти письма, то опубликую их с предельно откровенным

вступлением, в котором изложу все обстоятельства их получения.

Надо сказать, что интерес, который вызвали 'Письма Живого