Всеслав Соло

Изида или Врата Святилища (Часть 1)

и осыпь. Остап

Моисеевич привозит мне все это свежее на машине из леса. Сорить

я здесь не сорю, вот так и живу, Сережа...

Грусть Екатерины передалась и мне.

-- А где ты спишь? -- спросил я.

-- На пеньке, -- посмотрела на меня Екатерина и обалдело

юльнула глазками, словно ожила.

-- Пардон, а с мужчиной как же?

-- А у меня только один мужчина -- Остап Моисеевич. Это

его проблемы.

-- Ну а все-таки? -- не унимался я.

-- Да нормально я сплю, как и все люди, в постельке.

Хочешь заглянуть?

-- В постельку?

-- В спальню.

-- Ну давай посмотрим.

Мы поднялись с пеньков. Екатерина подошла к одному из

деревьев и потянула на себя один из его сучков, это оказалась

дверь в соседнюю комнату.

Я подошел и заглянул в нее -- стены здесь были обтянуты

белой материей от пола до потолка, зеркально чистый голубой

пол, деревянный стол в углу, на столе бог весть чего только не

навалено из магической атрибутики.

Одна стена была полностью шкафом с открытыми полками, на

которых лежало множество всевозможных трав и корней, у окна

располагалась кровать: широкая, застеленная ковровым

покрывалом.

-- Не беспокойся, -- сказал позади меня Екатерина, когда я

уже стоял посредине комнаты и оглядывался по сторонам, -- живу

я вполне цивилизованно: телевизор на кухне.

И тут в прихожей колокольчиком прозвенел электрический

звонок, прозвенел продолжительно еще раз.

-- Это он, -- сказал Екатерина.

-- Кто? -- переспросил я.

-- Остап Моисеевич, конечно же. Сейчас я тебя с ним

познакомлю.

-- Этого еще не хватало, -- забеспокоился я и на всякий

случай приготовился покинуть Гришино тело.

-- Да ладно, не волнуйся ты, не выдам, не для того

привела. Оставайся здесь.

-- Может, он догадался, что я...

-- Да ну там, прибалдеть пришел, гад мой любименький.

Ладно... Иду-у-у! -- протяжно и громко простонала ведьма, а в

мою сторону добавила шепотом: -- Сиди на кровати, я скоро.

Затем она вышла из спальни и потихонечку прикрыла за собою

дверь.

Вскоре за дверью послышались торопливые голоса:

-- Ну, давай же, Екатерина.

-- Неужели так проголодался, Остапчик?

-- Еще бы, целый день в этой вонючей конторе, -- потом до

меня доносилась какая-то возня, а еще минуту спустя -- два

тяжело дышащих голоса, будто два человека заглянули отдышаться

в лесную комнату за стеною этой спальни, после долгой

изнеможающей пробежки. Несколько минут голоса перешептывались,

словно отдышались и могли насладиться спокойствием.

-- Еще, -- прозвучал один из голосов.

-- Хватит, я устала, -- ответил другой голос, голос

Екатерины.

Теперь послышались шаги и неопределенное шуршание и снова

шепот, но уже отдаленный, видимо, из прихожей. Скрежетнула

металлическими язычками замков входная дверь, и опять, но на

этот раз одиночные, шаги. Я пристально смотрел на дверь

спальни, она открылась.

-- Так, надеюсь, ты меня уже заждался? -- сказала

Екатерина.

-- Он не вернется? -- несмотря на ее развлекательное

настроение, я тут же обратился с вопросом к ведьме.

-- Вот что ты думаешь, то сразу же и происходит, Сережа,

пришлось отдаваться на пеньке, -- расхохоталась хозяйка

спальни.

-- Я спрашиваю, Остап Моисеевич не вернется? -- снова

повторил я вопрос. Хохот Екатерины остановился, губы отпустили

улыбку.

-- Он уже насладился, я постаралась, -- как-то

снисходительно ответила Екатерина и тут же перешла на деловой

тон, -- ладно, пойдем кормить твоего толстяка.

Мы прошли на кухню. Я усадил Гришино тело на кухонный

стул.

-- А что он любит? -- спросила Екатерина.

-- Откуда я могу знать.

-- Ты что, его ни разу не кормил?

-- Нет.

-- С ума сошел, он же сдохнет.

-- Ничего, ему голодать полезно, водичкой я его попаиваю.

-- Спроси у него, что ему приготовить.

-- Сейчас попробую.

-- А что, он с тобой не общается, что ли?

-- Почти нет. Мое сознание его сильно притеснило... Гриша,

-- обратился я к хозяину тела, -- ты есть хочешь?

-- Да, -- послышался короткий ответ его чувств.

-- А что бы ты хотел?

-- Все.

-- Ну что там? -- поинтересовалась Екатерина, поджидая

конец моего внутреннего диалога.

-- Все в порядке, все, что ты приготовишь, съест, -- будто