Рудольф Штайнер

Философия свободы (Часть 1)

Мышление есть факт. А о правильности или ложности факта

бессмысленно говорить. Я могу сомневаться самое большее в том, правильно ли

применяется мышление, как могу же сомневаться и в том, дает ли некое дерево

подходящий материал для какого-либо изделия. Показать, в какой мере

применение мышления к миру является правильным или ложным, и будет как раз

задачей этой книги. Я могу понять, когда кто-нибудь сомневается в

возможности уладить что-либо в мире посредством мышления, но мне непонятно,

как можно сомневаться в правильности мышления самого по себе.

Дополнение к новому изданию 1918 года. В предшествующих рассуждениях

указывается на исполненное глубокого значения различие между мышлением и

всеми прочими видами душевной деятельности как на факт, открывающийся

действительно непредвзятому наблюдению. Кто не стремится к такому

непредвзятому наблюдению, тому может прийти в голову возразить на эти

рассуждения, например, следующим образом: когда я думаю о розе, то ведь и в

этом выражается лишь отношение моего 'Я' к розе, как и когда я чувствую

красоту розы. Между 'Я' и предметом существует совершенно такое же отношение

при мышлении, как и при чувствовании или восприятии. Но автор такого

возражения не принимает во внимание, что только в деятельности мышления 'Я'

вплоть до всех разветвлений деятельности сознает себя единым существом с

деятелем. Ни при какой другой душевной деятельности это не происходит столь

исключительно полным образом. Когда, например, ощущается удовольствие,

тонкое наблюдение легко может различить, в какой мере 'Я' сознает себя

единым с деятелем и насколько оно все еще пассивно, чтобы удовольствие

попросту являлось ему. Так же происходит и при других видах душевной

деятельности. Не надо только смешивать две вещи: 'обладание мысленными

образами' и переработку мыслей посредством мышления. Мысленные образы могут

вставать в душе подобно сновидениям или как смутные внушения. Но это не есть

мышление. Правда, можно было бы на это сказать, что если понимать мышление

так, то в нем в скрытом виде содержится во ление, и тогда мы имеем дело не с

одним только мышлением, но также и с волевым элементом мышления. Но это лишь

дало бы нам право сказать, что настоящее мышление должно всегда быть

поволено. Впрочем, это совершенно не касается характеристики мышления, как

она дана в этих рассуждениях. Пусть сущность мышления по необходимости

такова, что оно всегда должно быть поволено; речь идет о том, чтобы не было

поволено ничего такого, что в момент своего осуществления не представало бы

перед 'Я' целиком как его собственная, вполне им обозримая деятельность.

Приходится даже сказать, что в силу подчеркнутой здесь сущности мышления оно

является для наблюдателя насквозь проникнутым волей. Кто постарается

действительно проникнуть взором все, относящееся к рассмотрению мышления,

тот не сможет не заметить, что этой душевной деятельности присуще отмеченное

здесь свойство.

Одно лицо, очень высоко ценимое автором этой книги как мыслитель,

сделало ему возражение, что о мышлении нельзя говорить так, как это здесь

делается, поскольку то, что мы, по нашему мнению, наблюдаем как деятельное

мышление, является лишь видимостью. В действительности мы наблюдаем лишь

результаты несознаваемой деятельности, лежащей в основе мышления. Только

потому, что эта несознаваемая деятельность не поддается наблюдению,

возникает заблуждение, будто наблюдаемое мышление существует само собой,

подобно тому как при быстрой смене освещения посредством электрических искр

нам кажется, будто мы видим движение. Однако и это возражение покоится на

неточном взгляде на существо вопроса. Автор его не принимает во внимание,

что ведь само 'Я', находясь в мышлении, наблюдает свою деятельность. Чтобы

подпасть такому заблуждению, как при быстрой смене освещения посредством

электрических искр, 'Я' должно было бы находиться вне мышления. Можно было

бы напротив сказать, что автор подобного сравнения сам жестоко заблуждается,

как, скажем, некто, кто вздумал бы утверждать о мыслимом в движении свете,

что в каждом месте своего появления он наново зажигается невидимой рукой. -

Нет, кто хочет видеть в мышлении что-нибудь другое, чем осуществляемую в

самом 'Я' и им обозримую деятельность, тот должен сначала закрыть глаза на