Карлос Кастанеда

Дар орла (Часть 1)

вселенной, но фиксированы в определенном порядке. Этот порядок

совпадает с сотнями точек светящегося тела. Гермелинда поняла так, что

все эти точки находятся в нашем физическом теле, но Хуан Тума объяснил,

что поскольку светящееся тело относительно велико, некоторые из точек

удалены чуть ли не на метр от физического тела. В каком-то смысле они

вне нас, но в то же самое время это не так: они находятся на периферии

нашей светимости и, таким образом, все еще относятся к общему телу.

Самая важная из этих точек находится в 30 см от живота, на 40 вправо от

воображаемой линии, идущей прямо вперед. Хуан Тума сказал нам, что это

центр сбора второго внимания и что этим центром можно манипулировать,

мягко похлопывая воздух ладонями рук. Слушая Хуана Туму, я забыл о

своем гневе.

* * *

Моей следующей встречей с миром дона Хуана был запад. Он

пространно меня предупредил, что встреча с западом - наиболее важное

событие, потому что именно западу решать так или иначе, что я буду

- 106 -

делать впоследствии. Он также насторожил меня, сказав, что это будет

испытанием, особенно для меня, поскольку я такой негибкий и чувствую

себя столь важной персоной. Он сказал, что к западу естественно

приближаться в сумерках - время дня, трудное само по себе, и что его

воины запада очень могущественны, отважны, но временами безумны. В то

же самое время я встречусь там с мужским воином, который является

человеком за сценой. Дон Хуан призывал меня сохранять крайнюю

осторожность и крайнее терпение, потому что там женщины не только

безумствовали временами, но как они, так и тот мужчина являлись самыми

могущественными воинами, каких он когда-либо знал. По его мнению, они

были совершеннейшими авторитетами во втором внимании. Дальше эту мысль

дон Хуан не развивал.

Однажды, как бы под влиянием внезапного решения, он сказал, что

теперь самое время для нас отправиться в поездку для встречи с

западными женщинами. Мы доехали до какого-то городка в Северной

Мексике.

Как раз перед тем, как стемнело, дон Хуан велел мне остановить

машину перед большим неосвещенным домом на окраине города. Мы вышли из

машины и подошли к главной двери. Дон Хуан несколько раз постучал, но

никто не ответил. У меня было ощущение, что мы приехали не вовремя.

Дом казался пустым.

Дон Хуан продолжал стучать, пока не устал. Он сказал, чтобы я

продолжал стучать без остановки, потому что люди, которые там живут,

плохо слышат. Я спросил его, не будет ли лучше вернуться позже или на

следующий день. Он велел мне продолжать барабанить в дверь.

После бесконечного, казалось, ожидания, дверь начала медленно

растворяться.

Какая-то невообразимо мрачная женщина высунула голову и спросила,

не является ли моим намерением проломить дверь или разбудить всех

соседей и собак.

Дон Хуан сделал шаг вперед, чтобы что-то сказать. Женщина вышла

наружу и с силой отмела его в сторону. Она стала грозить мне пальцем,

вопя, что я веду себя так, будто весь мир принадлежит только мне и

будто никто, кроме меня, и не существует вовсе. Я запротестовал, что

делал только то, что велел мне дон Хуан. Женщина спросила, было ли мне

велено проламывать дверь. Дон Хуан попытался вмешаться, но опять был

отметен в сторону.

Женщина выглядела так, будто только что встала с постели. Она

была в полном беспорядке. Наш стук, наверное, разбудил ее и она,

видимо, надела платье из корзины с грязным бельем. Она была босая.

Волосы ее были с сединой и страшно всклокоченные. У нее были красные

глаза, похожие на пуговки. Она была домашней женщиной, но каким-то

образом страшно внушительной и довольно высокой, около 170 см, темной и

ненормально мускулистой. Ее голые руки были покрыты буграми мышц. Я

заметил, что у нее очень красивой формы колени. Она мерила меня

глазами с ног до головы, возвышаясь надо мной, и кричала, что не слышит

моих извинений. Дон Хуан прошептал, что мне следует извиниться громко и

ясно.

Как только я это сделал, женщина улыбнулась и, повернувшись к дону

Хуану, обняла его, как ребенка. Она укоряла его, что не нужно было

разрешать мне стучать, так как мои прикосновения к двери слишком