Карлос Кастанеда

Дар орла (Часть 1)

Мужчина представил их мне. Старшую звали Кармела, а младшею

Гермелинда. Я поднялся и пожал им руки. Я спросил, есть ли у них дети.

Обычно этот вопрос я употреблял как верную завязку разговора. Женщины

засмеялись и одновременно провели руками по своим животам, показывая,

какие они стройные. Мужчина спокойно объяснил мне, что его сестры -

старые девы, а он сам старый холостяк. Он поведал мне полушутливым

тоном, что его сестры, к сожалению, слишком мужеподобны, не имея той

женственности, которая делает женщин желанными, они не смогли найти

себе мужей.

Я сказал, что тут они выгадали, если учесть роль женщины в нашем

обществе, как полуприслуги. Женщины не соглашались со мной, сказав,

что они ничего не имели бы против того, чтобы быть служанками, как

полагается женщинам. Мужчина со вздохом пожаловался, что их отец был

просто деспотом, что даже ему помешал жениться тем, что намеренно не

учил его, как быть женихом. Они все трое вздохнули и помрачнели. Мне

хотелось засмеяться.

После долгого молчания мы опять уселись и мужчина сказал, что если

я посижу немного на этой скамейке, то у меня будет шанс встретиться с

их отцом, который еще очень бодр для своего преклонного возраста. Он

добавил смущенным тоном, что их отец собирается повести их

позавтракать, так как у них самих никогда не бывает никаких денег.

Тесемки кошелька всегда были в руках их отца.

Я опешил. Эти старые люди, которые выглядели так бодро, в

действительности были подобны слабым зависимым детям. Я попрощался с

ними, чтобы уйти. Мужчина и его сестры настаивали, чтобы я остался.

Они заверили меня, что их отцу будет приятно, если я составлю им

компанию за завтраком. Я не хотел встречаться с их отцом и в то же

время меня одолевало любопытство. Я сказал им, что сам жду кое-кого.

При этих словах женщины начали посмеиваться, а затем разразились

- 105 -

хохотом. Мужчина тоже всецело отдался хохоту. Я чувствовал себя в

глупом положении. Я хотел отсюда убраться. В этот момент показался дон

Хуан, и я понял их маневр. Я не находил его забавным.

Мы все поднялись. Они еще продолжали смеяться, когда дон Хуан

говорил мне, что эти женщины были востоком, что Кармела - сталкер, а

Гермелинда - сновидящая и что Висенте является воином-ученым и его

старейшим компаньоном.

Когда мы покидали площадь, к нам присоединился еще один человек -

высокий, темный индеец, его возраст был, вероятно, больше 40 лет. Он

был одет в джинсы и ковбойскую шляпу. Выглядел он ужасно сильным и

мрачным. Дон Хуан представил его мне как Хуана Туму, курьера и

помощника в изысканиях Висенте.

Мы прошли несколько кварталов до ресторана. Женщины держали меня

между собой. Кармела сказала, что надеется, что я не обиделся на их

шутку, так как у них был выбор прямо представиться мне или подурачить

меня немного.

К последнему варианту их склонило мое снобистское к ним отношение

и то, что я повернулся к ним спиной и даже хотел пересесть на другую

скамейку.

Гермелинда добавила, что следует быть предельно смиренным и не

иметь ничего, что требовалось бы защищать, - даже собственную личность.

Собственная личность должна быть защищенной, но не защищаемой. Проявляя

к ним высокомерие, я не был защищенным, а просто защищался.

Я был в склочном настроении. Их маскарад вышиб меня из колеи. Я

стал спорить, но прежде, чем успел высказать свое мнение, ко мне

подошел дон Хуан. Он сказал женщинам, что им следует простить мою

задиристость, так как нужно очень много времени, чтобы счистить те

отбросы, которые прилипают к светящемуся яйцу в мире.

Хозяин ресторана, куда мы пришли, знал Висенте и приготовил нам

изысканный завтрак. Все были в прекрасном настроении, но я никак не мог

освободиться от своего недовольства. Тогда, по просьбе дона Хуана,

Хуан Тума начал рассказывать о своих путешествиях. Он был очень

детален. Я был загипнотизирован его сухими отчетами о вещах,

выходивших за границы моего понимания. Мне наиболее захватывающим

показалось его описание неких лучей света или энергии, которые,

пересекаясь, постоянно держат в точке пересечения землю. Он сказал,