Карлос Кастанеда

Дар орла (Часть 1)

обеих были длинные иссиня-черные волосы, собранные в одну толстую косу.

Выглядели они как сестры. Они были примерно одного роста и веса, я

прикинул, что их рост был примерно 160 см, а вес около 75 кг. Одна была

с исключительно темным лицом, другая намного светлее. Одеты они были

как типичные индейские женщины из Центральной Мексики - длинное

свободное платье, шаль и самодельные сандалии.

Дон Хуан остановил меня в метре от них. Он повернулся к женщине

слева от нас и заставил меня повернуться к ней. Он сказал, что ее

зовут Сесилия и что она сновидящая. Затем он резко повернулся, не дав

мне времени что-нибудь сказать и заставил меня обратиться лицом к более

темной женщине он сказал, что ее имя Делия и что она сталкер. Женщины

кивнули мне. Они не улыбались, не двигались пожать мне руку и не

сделали ни одного приглашающего жеста.

Дон Хуан прошел между ними, как если бы они были двумя колоннами,

отмечающими ворота. Он сделал пару шагов и обернулся, как бы ожидая,

что женщины пригласят меня пройти между ними. Женщины секунду спокойно

смотрели на меня, затем Сесилия попросила меня войти, как если бы я был

на пороге настоящего дома.

Дон Хуан показывал дорогу к дому. У передней двери мы обнаружили

мужчину. Он был очень худощав. На первый взгляд он казался

исключительно молодым, но при ближайшем рассмотрении оказалось, что

ему, видимо, около 60. Он казался мне старым ребенком небольшого

роста, худощавым, с проникновенными темными глазами. Он был подобен

альфу, подобен тени. Дон Хуан представил его мне как Эмилито, сказав,

что это его курьер и помощник во всех делах, который будет рад

приветствовать меня сам.

Мне казалось, что Эмилито действительно наиболее подходящее

существо для того, чтобы приветствовать кого бы то ни было. Его улыбка

излучала радушие, его мелкие зубы были совершенно ровными. Он пожал

мне руку, вернее он скрестил свои руки, схватив ими обе мои. Казалось,

что он был переполнен удовольствием. Можно было поклясться, что он в

экстазе от радости видеть меня. Его голос был очень мягким, а глаза

сверкали.

Мы прошли в большую комнату. Там была еще одна женщина. Дон Хуан

сказал, что ее имя Тереза и что она является курьером Сесилии и Делии.

Ей, вероятно, было слегка за 20 и выглядела она определенно как

дочка Сесилии.

Она была очень спокойна и молчалива, но очень дружелюбна. Мы

прошли за доном Хуаном в заднюю часть дома, где находилась крытая

веранда. Там мы сели за стол и после скудного обеда разговаривали, пока

время не перевалило за полночь.

Эмилито был за хозяина. Он очаровывал и развлекал всех своими

экзотическими рассказами. Женщины раскрылись. Они были для него

прекрасными слушателями. Слушать смех женщин было исключительным

удовольствием. Они были поразительно мускулистыми, смелыми и

материальными. В одном месте, когда Эмилито сказал, что Сесилия и Делия

являются для него двумя матерями, а Тереза дочкой, они подняли его и

подкинули в воздух, как ребенка.

Из двух женщин Делия казалась более рассудительной, более близкой

к земле. Сесилия была, наверное, более 'не от мира сего', но она,

казалось, имела большую внутреннюю силу. Она дала мне впечатление

более трудновыносимой или более неспокойной. Ее, казалось, раздражали

некоторые из рассказов Эмилито.

- 103 -

Тем не менее, она определенно настораживалась, когда он

рассказывал свои так называемые 'легенды вечности'. Перед каждым

рассказом он вставлял: 'а знаете ли вы, дорогие друзья, что...'.

Рассказ, который оказал на меня наибольшее впечатление, был о неких

существах, которые, как он сказал, существуют во вселенной и которые

теснейшим образом напоминают человеческие существа, но людьми не

являются, существа, все интересы которых захвачены движением и которые

способны заметить малейшее колыхание внутри себя или снаружи. Эти

существа настолько чувствительны к движению, что все их устремления

направлены на поиски покоя.

Эмилито пересыпал свои сказки вечности самыми неприличными,

грязными анекдотами. Из-за его необычайного дара рассказчика я понимал

каждую из его историй как метафору или притчу, которой он учил нас

чему-нибудь.